Эмигрантка в Стране Вечного Праздника. Часть вторая. Погружение в кризис. Диана Луч

Я их положу на счёт в банке! А не то ты всё пропьёшь…“ А я их не пропиваю… я их вкладываю в себя… у меня организм тоже, как банка… вмещает… почти всё, что ему дашь. А если вкладываю в него слишком много… вот этих капиталов, – и он жестом указал на кружку пива, – то он их потом возвращает… с процентами…» «А моя б-б-банка уже дав-в-вно прохуд-д-дилась! – прохрипел Непросыхающий Алкоголик. – Но со с-с-стороны не з-з-заметно, пр-р-равда?» «Еще как заметно, – отозвался Выпивший Сельчанин, – я тебя трезвого уже лет десять не видел». «Ну… хорошо… допустим… можно бросить пить, – вмешался Мужичок Навеселе. – А смысл-то какой? Что от этого… жизнь станет лучше?» «Нет, наверное», – серьёзным тоном отозвался Выпивший Сельчанин. «Ну… станет у нас больше этого… как его… свободного времени, – продолжил своё философское рассуждение Мужичок Навеселе. – И что? Что… с ним делать-то? На что… его тратить? Помогать жене… по хозяйству? Выносить мусор… три раза в день? Читать… познавательную литературу? Играть в эти… как их там называют… шахматы?» «Н-да, – в глубокой задумчивости произнёс Выпивший Сельчанин, – если взглянуть на вещи с такого ракурса, то перспектива вырисовывается нерадужная. Тогда уж лучше пить!» «А я уж-ж-же дав-в-вно это п-п-понял! – отозвался Непросыхающий Алкоголик. – Но мн-н-ногие мне не вер-р-рят! Поч-ч-чти ник-к-кто! Ол-л-лухи, ядрё-ё-ёна кор-р-рень!»

      Когда мужское население Перепёлок начинало говорить на какую-нибудь тему принципиального характера, это неминуемо заканчивалось гиперболизированными выводами. Как-то раз в баре, куда я заглянула на чашечку кофе, разгорелся нешуточный спор. В руки сельчанам попал журнал, в котором рассказывалось про знаки восточного гороскопа. Зная даты рождения своих жен, местные аграрии и животноводы без труда определили, к какому символу их отнести. Они не только с лёгкостью это выяснили, но и моментально согласились с приведенным в журнале описанием. «Смотри, Боделио, моя-то, оказывается, Тигрица! А знаешь? Я всегда это подозревал, хотя опасался сказать вслух, особенно в её присутствии». – «А моя-то – Собака! Вот ведь, китайцы, мудрые люди, не смотри, что азиаты. Зрят в корень! Надо же, как правильно угадали!» – «И правда! Мою супружницу здесь Змеёй называют. Жаль, не уточнили, что в её случае это как минимум удав!» К вечеру, из-за большого количества принятых на грудь алкогольных напитков, миролюбивая беседа на эту тему переросла в дискуссию, а затем, чуть ли не в драку. Крики спорящих в баре были слышны даже на улице: «Да моя жена раз в сто собачее твоей! Она у меня – настоящая Собака, а твоя так, ерунда, она и лаять-то как следует не умеет! Я что, не слыхал, что ли, как вы ругаетесь, шептуны! Только щёки раздуваете и бурчите себе что-то под нос. Зато моя супруга, как гаркнет, так вздрогнешь! Ей с такой способностью можно склады с ценным материалом охранять. Никого не подпустит!» – «А моя, ну есть Лошадь, чистокровный арабский жеребец в женском