По дороге Ася добавила нам ещё ярких красок к образу поимевшего её старого немецкого профессора. На «Лебедином озере» он сидел с Асей в первом ряду и ужасно громко пердел, перекрывая звуком топот маленьких лебедей. Ася краснела от стыда, так как соседи по ряду с подозрением именно на неё смотрели…
В доме Набокова
На следующий день я пошла в музей-квартиру Набокова, пытаться устроиться хоть кем-то на работу – по специальности своей. Угораздило же выучиться на искусствоведа, а не на химика, например. Кой кто на выставке Тонино Гуэрры мне подсказал, что тут есть вакансия.
Сижу я в столовой, где кушал свой бульон в детстве Владимир Набоков. Смотрю на коричневый, весь в растениях и листьях, деревянный потолок, который видел Набоков. Смотрю в окно, вижу всё то, что видел Набоков в детстве. Напротив, между окнами четвёртого этажа, из углублённых кругов слоновьего цвета, смотрят на меня две одинаковые головки в витиеватых раскудриях, тоже слоновьего, серо-зелёного цвета. Симметрично украшают стену, отмечая доминанту центра здания. У них аристократические лица, лица женщин или юношей, которых следует любить и о которых следует мечтать богатому аристократическому ребёнку, живущему в начале ХХ столетия. Изнеженные до изнеможенья, одухотворённые, впитавшие своими корнями все лики и эталоны красоты европейской культуры, капризные, способные впасть в сплин и хмару, вплоть до красивого безумия, за которым хладно будет наблюдать оставшееся нетронутым, ироничное, презрительно не способное ни на что, кроме спокойного наблюдения, сознание. Сколько раз взирал на них маленький Набоков, скучно ковыряя в тарелке, о чём он думал, рассматривая их нежные невысокие лбы с горизонтальной ложбинкой, дающие цветение пышной растительности на голове, уложенной скульптором прекрасными спиралями и завитками. О чём думал он, скользя глазами по их печальной, несколько иудейской красоте, по их нежным носам, выразительным, тонко и прекрасно прочерченным ртам, надменным и не отказавшимся бы от любви. Какие милые духи детства заглядывали в окна круглосуточно, наводя на мысль о высокой планке в жизни, намекающие на надменный путь, не лишённый тяги к земной чувственной любви…
Вполне возможно, что в доме напротив в огромной десятикомнатной квартире жила моя прабабушка, дочь генерала…
В пустынную столовую Набоковых, лишённую ныне всякой пищевой привлекательности, заходит уборщица со шваброй. Высокая, интеллигентного вида женщина с аристократическим лицом, слегка, как бы стыдливо согнувшись, моет шваброй пол. Из кабинета директора вышла секретарша, чья речь и лицо выдавали простое происхождение. Она, пожалуй, могла бы быть потомком семьи повара Набоковых, проживавшего в этом же доме в полуподвальном помещении.