– Мне было известно, – сказал Бавыкин, – что вы мужчина энергоёмкий, но вы меня своими передвижениями по скобам удивили.
– Энергоёмкий? – удивился Куропёлкин. – Первый раз слышу такое о себе. И просто не знаю, что такое энергоёмкий мужчина.
– Ну, не обязательно мужчина, – сказал Бавыкин. – Энергоёмкий человек.
И тогда он начал бормотать что-то, отрывочно Куропёлкину доступное, из чего Куропёлкин вывел, что он, будучи энергоёмким, для какого-то большого дела подходящий и нельзя терять время и нужно приспособить его…
«Надо бежать! – сообразил Куропёлкин. – А то сейчас же возьмут и приспособят!» Но как бежать-то? Вход в пещеру задраен. Уходить рядами освещенных помещений? Но тогда бы пришлось возвращаться из-за крепостной стены к Люку и пакету горничной Дуняши. Хотя бы так…
Однако при этом когда бы он смог объявиться на месте приложения сил, оговоренном контрактом?
– Вас, Евгений Макарович, заинтересовали глобусы, – поднял голову, будто очнувшись от дремоты, Бавыкин. А выпили изрядно.
– Заинтересовали, – из вежливости согласился Куропёлкин.
– Тогда, прошу вас, пройдёмте к ним, – предложил Бавыкин.
56
Откуда-то возникла тёмно-синяя спортивная куртка на плечах Бавыкина. На спине хозяина пещеры белели слова «Общественная оборона».
– Там дует, там много дыр, – предупредил он. – Не будет ли вам холодно?
– Заходили, по надобности, и в Ледовитый океан, – ответствовал Куропёлкин.
Приблизились к вращавшимся учебным пособиям. Действительно, в помещении полупещеры с книжными полками и глобусами дуло. Но дуло (или задувало на минуты) из разных мест, причём как бы струями воздуха, то тёплыми, то студёными, и откуда исходили эти струи, Куропёлкин понять сразу не смог. Бавыкин то ли внутренним приказом, то ли нажатием невидимой кнопки распорядился прекратить вращение шаров и странной фигуры с четырьмя углами.
– А что это за монстр с углами? – понтересовался Куропёлкин.
– Об этом потом, – таинственно усмехнулся Бавыкин. И возобновил движение шаров и монстра с углами. – Вы, наверное, обратили внимание на то, что наши глобусы чем-то проткнуты. Или пробиты.
– Обратил, – сказал Куропёлкин. – То какими-то штырями, то будто проволокой или даже шашлычными шампурами. Это важно?
– Важно, – сказал Бавыкин. – Хотя и не очень… Пробитых мною глобусов много. Иные – по вздорной горячности и нетерпению, иные – в серьёзных целях.
Теперь Куропёлкин ощутил, что струи воздуха бьют именно из дыр, пробитых в глобусах Сергеем Ильичом Бавыкиным.
– И что же это за