– Завтра вечером, с 18:00 до 21:00. Обратитесь на ресепшн, он будет там.
Ну, разумеется, мы ведь пока не знали, в каком именно номере меня поселят…
В конце концов, девушка прошла вместе со мной к сотруднице таможенной службы, рассказала ей вкратце мою печальную историю, та пропустила через рентген осиротевший рюкзак и пожелала счастливого пути. Наверное, поскольку говорила она со мной по-японски. Я же на японском без акцента лишь молчу. Хотя, конечно, кое-что знаю (как и на языках всех тех стран, куда меня время от времени заносит любовь к новому), но об этом – чуть позже.
Не знаю, как вас, а меня в некоторых аэропортах не перестаёт удивлять, насколько же всё в них продумано: толпы только что стоявших в змеиных очередях туристов моментально куда-то рассасываются, будто их и не было. Впервые эти замечательные качества я обнаружил в «Хитроу», что под Лондоном, куда, как на воздушном конвейере, доставляются сотни и сотни пассажиров. Если вы, будучи в «Хитроу», посмотрите на небо, то непременно (поспорим?) увидите сразу пять самолётов, из которых первый уже катится по посадочной полосе, а последний выныривает из-за далёких облаков. И так постоянно, 24/7/365, как говорится.
Перед выходом к несостоявшемуся багажу я тоже простоял минут 20 в многонациональной очереди к пяти или шести тумбам, в которых сидели сотрудники паспортного контроля. Они забирали паспорта, просили приезжих приложить оба указательных пальца к датчикам, что-то проверяли, возвращали документы и кивали следующим. Это вам не Италия типа Неаполя, где в последний раз из четырёх работало полтора окошка, а когда подошёл ещё один сотрудник, и толпа облегчённо вздохнула, выяснилось, что он заглянул просто поболтать с одним из клерков, который тут же бросил обслуживать туристов и поспешил поддержать приятельскую беседу. Кстати, после приложения ваших драгоценных пальцев к датчикам вам предлагают баллончик с жидкостью, чтобы на всякий случай эти пальцы протереть. Японцы знают толк в чистоте, в чём нам с вами ещё не раз предстоит убедиться.
Итак, я на свободе, точнее, на воле, потому что свобода и воля – две большие разницы. В английском языке тоже существует два слова – freedom (исконно английское) и liberty (заимствованное), – но они разнятся лишь тем, что первое применяется в обиходе и «человеческом» плане, а второе – в сугубо политическом типа «Хартии вольностей»7 или Статуи Свободы. Понятия «воля» в английском нет8. Думаю, это незримым образом связано с фактом отсутствия в английском понятия «совесть». Только не хватайтесь сразу за словари и не начинайте доказывать мне, что там есть слово «conscience». Да, разумеется, перевести нашу «совесть» на английский мы сможем только через него, но англичанин воспримет