Роман Палыч Мортиров теперь не ходил, а маршировал, стараясь двигаться либо по прямой, либо чёткими углами, словно выполнял команды «Направо!» и «Налево!». Однажды начальник вызвал его к себе по какому-то пустяковому делу. Мортиров тут же явился и, зайдя в кабинет, пристукнул каблуками, громко отрапортовав о своём прибытии. Это произвело на начальника тягостное впечатление, и он стал всерьёз подумывать – а не предоставить ли Роман Палычу внеочередной отпуск?
Останавливало то, что в их Институт нестандартных разработок поступил срочный заказ от министерства общественного питания на изготовление некоего прибора. И самым подходящим специалистом в этой деликатесной области считался именно Мортиров. Заменить его было некем. Поэтому идея с отпуском пока так и осталась лишь благим намерением.
Впрочем, сам Мортиров чувствовал себя превосходно, вынашивая свои, никому неизвестные планы…
IV
Роман Палыч был глубоко чужд беллетристике, как и она ему, и уж тем более отродясь не читывал её. Кругозор его всегда очерчивался исключительно научно-технической литературой. Однако, являясь абсолютным прагматиком, он безошибочно угадал основные принципы отношений человека с его же нечеловеческими производными. Поэтому ещё на самой ранней стадии проектирования, а затем и практической отладки искусственных мозгов своих дикарей заложил в них все «три закона роботехники»9, которые обеспечивали необходимые базовые принципы мирного сосуществования между ним и его питомцами. Но, естественно, далеко не все. А поскольку Мортиров принадлежал к инженерной школе старой формации, той, что свято чтила строгие «Правила Техники Безопасности на производстве», то и в быту придерживался тех же закономерностей. Тем более, что даже самое тщательное соблюдение упомянутых «Трёх Законов…» не отменяло и не подменяло собой действия других столь же основополагающих естественнонаучных устоев, т.е. – законов статистики; а именно – в первую очередь фактора случайности. Как бы ни старались роботы не попасть в своего военачальника хоть рукой, хоть ногой, или вовсе чем попало, а совсем исключить такое нехорошее развитие событий никак было нельзя. Именно поэтому, опираясь на большой массив фактов непредсказуемости, полученный во время наблюдаемых боёв своих дикарей, Мортиров обнаружил в себе талант теоретика и совершенно самостоятельно вывел «Двуединый постулат», который жёстко заявлял миру:
– Один камень, пущенный одной чужой рукой в случайную сторону, может случайно прилететь в твой глаз.
– Один из множества камней, пущенных множеством чужих рук во множество случайных сторон, обязательно прилетит в твой глаз.
Поэтому, учитывая всё вышеизложенное, а также возникшую мультивариантность поступков дикарей, Мортиров