Мусоропровод мгновенно выдвинул длинную руку, которой схватил на лету тоненькую брошюрку. Манипулятор мусоропровода, о котором идёт речь, вместе с зажатым в нём предполагаемо ненужным предметом застыл в воздухе. Причём в виде вопросительного знака. И похоже, не случайно. Непосредственно сам мусоропровод спросил хозяина по громкой связи о своих дальнейших действиях. Не получив ответа, сам предложил на выбор несколько вариантов:
– положить на стол;
– положить под стол;
– положить…
Мортиров, чрезвычайно занятый своими мыслями, оборвал на полуслове поток предложений, машинально посоветовав говорящему засунуть инструкцию себе в дырку… Это было воспринято как приказ, и гибкий манипулятор моментально заширнул книжицу себе в тут же открывшееся, дурно пахнущее отверстие, которое сразу же после совершения акта утилизации исчезло, будто и не появлялось вовсе. Зато в воздухе немедленно распространился аромат дезодоранта.
Мортиров, внезапно очнувшись от раздумий, вскочил с места и вновь активировал мусоропровод, заставив того открыть свои недра. Утилизатор повиновался, широко разверзнув прямо перед хозяином свой свободно блуждающий приёмный зев. Роман Палыч без колебаний, но с некоторой опаской сунул в него голову, повертел там ею в разные стороны до хруста в шее, рискуя свернуть её. Он явно пытался что-то разглядеть. Не найдя ничего подозрительного и крайне разочаровавшись тяжёлым духом, царящим в скрытой глуби, вынул голову назад. После чего снова окунулся в размышления.
А они были нерадостные. Роман Палыч понял, что допустил большую ошибку на самой первой стадии изготовления своих игрушек: несомненно, он зря выкинул головы спортсменов – футболисты ведь умели не то что ходить, но даже очень хорошо бегали! Как-то совершенно необдуманно была упущена из виду эта важная особенность!
Впрочем, что уж жалеть о гладеньких причёсках футболистов, когда сами их головы теперь неизвестно где! Да и вообще, нужно было покупать боксёров!
Роман Палыч застыл, оглушённый изяществом запоздалой мысли: а ведь и правда, у тех и с руками-кулаками всё как нельзя хорошо, да и с ногами не хуже… К тому же лица тоже… не того… «Вот уж действительно – на каждого мудреца довольно простоты…» – окончательно добил себя Мортиров несвойственной самому себе, по всей видимости, ещё школьной начитанностью, покрывшись густым стыдливым румянцем.
Увы, теперь ничего другого, как начать самому учить ходить своих подопечных, не оставалось. Чем он и занялся по наитию, делая это с большой, можно сказать, – тщательной любовью, словно оправдываясь перед природой за собственную бездетность. (Мортиров решительно, напрочь отвергал женитьбу как для заведения потомства, так