– Полежи пока, – сказал незнакомец, протянув мне бутылку с водой. После нескольких жадных глотков, я снова отключился.
Проснулся я под вечер. Косые лучи заката уже не жгли, а ласково грели мои опухшие веки. Разомкнув глаза, я обнаружил себя на том же месте, где заснул. Что же, какое-никакое, а постоянство. После ночного злоключения и поездки на грузовой тележке очень не хотелось новых сюрпризов. Бич тоже никуда не делся. Чуть поодаль развёл костёр и кашеварил, помешивая какой-то железякой в старой кастрюле, подвешенной наподобие котелка. Пахло тушёнкой. О ноги его тёрлась кошка. Обыкновенная мурка, с глазками-семечками и серой полосатой шёрсткой – крысоловка, какие ценятся в деревнях за неприхотливость и охотничью сноровку. Бич, видимо заметил, что я, наконец, проснулся и внимательно за ними наблюдаю.
– Это Кыся, – кивнул он на кошку, – клички её я не знаю, вот и зову запросто: Кыся, да и всё тут! Товарищ она мой по несчастью. Вместе нас сюда занесло…
Бич вздохнул глубоко и было погрузился в тяжёлые раздумья, но тут же встрепенулся.
– Эй, тебя как звать-то? – спросил он, – говорить можешь?
– Могу, – разлепил я иссохшие губы, – Дэн. Денис…
– А я Серёга! – расплылся бич в улыбке, – Ну вот, считай, что познакомились. Там рукомойник сзади, рожу умой – и к столу! Мы с Кысей проголодались, всё ждали, когда проснёшься…
И действительно, к одной из свай прикручено было проволокой нехитрое приспособление: перевёрнутая упаковка из-под молока, со срезанным дном и торчащим из горлышка ржавым гвоздём. Умно придумано! Мокрыми руками я осторожно промокнул лицо и поморщился: многочисленные ранки саднили. С грехом пополам утёрся краем рубахи и пошёл к костру. Мелькнула мысль: добраться бы скорее до дома и накатать заяву на тех уродов, что меня разукрасили!
Трапеза, предложенная Серёгой, была бесхитростной, но вкусной: макароны по-флотски. Ели мы прямо из «котелка», изогнутыми для удобства консервными крышками, а мурка – с клочка газеты. Впрочем, никто из нас не был в претензии. У всех чуть не в животах бурчало, поэтому работали челюстями молча. Когда с макаронами было покончено, бич схватил котелок и пробурчав что-то вроде: «Щас вернусь», скрылся за полуразрушенной стеной. Обернулся он, в самом деле, быстро. Минут через десять притащил в чистой кастрюле воды.
– Ручей рядом, – доложил он, хотя я, в общем-то, не спрашивал, – Чаю хочешь?
Я кивнул, продолжая за ним наблюдать. Руки у него не были ни загрубевшими, ни изнеженными. Из чего можно смело делать вывод, что Серёга наш – не из колхозников, но вряд ли высоколобый интеллигент. Последнее, впрочем, прояснилось ещё вначале знакомства. Тогда кто же он? И почему живёт за городом, в каком-то заброшенном месте? Вероятно, жгучее любопытство и одновременно настороженность застыли у меня во взгляде, потому что, не откладывая в долгий ящик,