Борода была флагом. Флагом, сигнализирующим о любви к другой женщине. Он возвращался с усами и виноватым взглядом из – под густых бровей. Я быстро раскрыла все его карты и уязвимые места. Елисея можно было читать как открытую книгу, но он никогда этого не скрывал. Его я и берегла от Натали. Ведь со мной была его душа.
Шахматист покрылся сыпью. У музыканта открылась язва. Девственник впал в глубочайшую депрессию. Однажды за обедом, который проходил в молчаливом погружении, я сказала Натали:
– Натали, мне кажется, твоё лоно убивает мужчин.
– Что ты такое говоришь? Почему ты обвиняешь моё лоно в том, что мужчины больны? Если они больны, то это их болезнь.
– Все наши любовники чахнут на глазах, а те, что не чахнут – становятся живыми куклами.
– Ты больше меня не любишь?
– Натали, я говорю сейчас не о любви к тебе, я говорю о том, что ты используешь свой дар, привязывая тела мужчин, быть может, против их воли к себе.
– Что у тебя случилось?
И это была моя вторая ошибка, я рассказала ей о Елисее. За обедом при свечах, за столом с белой скатертью я поведала историю тоски. Хотя он не отрастил бороду, а значит, другой женщины в его жизни нет, я всё равно тоскую, ведь в квартире с портретами и вишневым вареньем становится всё меньше моего воздуха.
– Расскажи ему обо мне. Может быть, он захочет прийти на сеанс?
Я рассказала в самых лучших тонах Елисею о Натали, удрученный своей черной меланхолией, которую не прокормить обедами и завтраками, он согласился посетить наш дом.
Натали держалась профессионально. Мы угостили Елисея чаем с шалфеем и медом в сотах, после чего она попросила меня оставить их вдвоем, чтобы начать терапию. Вернувшись через час, я застала Елисея в растерянном виде, а Натали как обычно сияла.
– Пойдем покурим, Ли.
Мы вышли из дома.
– Нет, перейдем на ту сторону дороги. У этого дома явно есть уши.
– Что ты такое говоришь, Елисей? У дома точно не может быть ушей.
– Ещё как может. Как у моего дома есть глаза, так у этого дома уши. Оня, мне кажется, здесь что – то не чисто. Твоя Натали очень неприятная дама и к тому же, она только ждет, как бы залезть на меня.
Мне сразу вспомнилась огромная зеленая склизкая жаба, которую я застала в ванной.
– Поехали домой, Оня.
– Мне нужно убедиться, что всё о чем ты говоришь—правда. Тогда я соберу вещи и приеду домой. Не люблю незавершенных дел.
– Твой воздух там кончается.
– Я знаю.
Мы поцеловались на прощание.
Три дня я ждала подвоха, но ничего странного не происходило, а на четвертый день Натали заговорила о Елисее:
– Послушай, Нели, я решила заказать несколько картин для дома. Это будут интерьерные картины. Может, отдать заказ Елисею? Как думаешь, он возьмется за такое?
Моё терпение стало похожим на подгоревшее молоко, в ярости я закричала:
– Что