– Все в порядке, – ответила Светлоглазая, улыбаясь, – ты не потерял ничего, кроме моего уважения.
До сих пор
Светлоглазой было двадцать пять полных и шестнадцать неполных лет. Когда ей исполнилось шестнадцать, внутри нее треснул какой-то важный сосуд, и этот год так и не смог наполниться полностью. До сих пор иногда подтекает то тайными слезами, то огорчениями, то еще чем.
А вот у Математика все годы были полными. Скорее всего, это связано с тем, что он старается жить полной жизнью, а если чувствует себя разбитым, как можно быстрее залатывает трещину сладостями, чаем с корицей и приятными вечерами. А может и с тем, что ничего не могло пробить его уверенность в полноте системы.
Дали
Однажды, благодаря своим расчетам, Математик пришел к выводу, что Вселенная начнет несанкционированные расширения в стене издательства местной газеты.
Так и вышло. Огромная черная трещина с блистающими в бесконечной дали квазарами посмотрела на Светлоглазую и Математика своим слепым оком, когда они пришли к этому месту, дабы разобраться с ситуацией.
Прохожие продолжали идти по своим делам, ничего не замечая.
– Юноша и барышня, – послышалось из космической черноты, – такие добрые, такие вешние. Хотите ли вы узнать правду, которая истинно откроет вам глаза?
– Спасибо, у нас с собой, – ответил Математик.
Он предпочитал использовать только проверенные источники информации.
Доброта
– А потом он безответно разлюбил ее, – сказала Светлоглазая, указывая мелком на едва начатый набросок, – такой сюжет.
Она всегда делилась с Математиком доброй половиной своих идей, и этот раз не был исключением.
– Картины, которые ты пишешь, интересные, но грустные, – Математик нахмурился. – Почему так? Ты как будто стараешься поставить придуманных тобой людей в максимально печальные обстоятельства.
– Не знаю, – смутилась Светлоглазая.
Она не стала пояснять, что злую половину своих идей она все еще держит при себе.
Е – Естественность
Люди часто говорят, что я веду себя не вполне естественно. Слишком зажата, слишком сдержана, слишком высокомерна или слишком язвительна. Но разве хотят они моей естественности? Сомневаюсь.
Мы от природы находим что-то нецелое уродливым или неприятным. Будь то начавший разлагаться плод, разорванный рисунок или мелодия, оконечная на середине: мы не хотим трогать это, видеть это или ощущать.
Но ведь так же и со мной! Внутри я будто бы не окончена. Я смотрю на людей и вижу их более совершенными и целыми, чем я. И мне самой будто бы все время нужно бежать, просто чтобы догнать других. Они более целые. Они более развиты. В их душах нет дыр.
Я чувствую себя внутренне опустошенной, и эта пустота и надорванность, к несчастью, моя