Пес активно принялся за еду, а Михаил отправился на обход территории. Обход был скорее одним из ритуальных действий. Несмотря на боль в спине, возникающую в конце дня, обход был нужен для некоего подведения его итогов. Но при однообразных днях, итоги получались примерно одинаковыми. Это быстро наскучило Михаилу, и он решил, что разумнее было бы очищать голову перед отходом ко сну. Для этих целей и просил он года два назад портативный проигрыватель. Такие старые технологии только и актуальны, что в подобных местах. Он поставил диск в проигрыватель и, мерно постукивая пальцами по его крышке, отправился осматривать прилегающую к маяку территорию.
В окно мерно постукивала ветка молодого деревца. Казалось, что оно пыталось передать некий сигнал, который ему нашептывал ветер. Позднее время тем было хорошо, что умолкали чайки, обычно перекрикивающиеся, где-то вдалеке. Но это место не могло долго оставаться безмолвным. Ночью вакуум спешно заполняли сверчки, и вокруг раздавалось их мирное и размеренное стрекотание. Он любил отходить ко сну с открытым окном. Ветер развевал серенькую занавеску, впуская в дом шум прибоя, которым комната постепенно наполнялась. Тьма рассеивалась одной лишь старенькой лампой, которую Михаил непременно оставлял включенной на ночь. Как и радиоприемник, который ночью настроен был на ту самую частоту, на которой ничего не происходит, кроме шипения. Глаза его уже слипались, а сознание уносило куда-то далеко в обрывистое прошлое, выхватывало какие-то лоскуты и тут же отпускало.
И вновь неохотно выныривал он из небытия. Уже сам, без помощи будильников. Как будто его одночасно телепортировало во времени, и оказывался он в новых сутках. Пробудила его свойственная утру прохлада, правда в этот раз совсем не дружелюбная. Колючая. Лишь в ногах ощущал он непонятное тепло. Он с трудом продрал глаза. Из расплывчатого супа начал выхватывать предметы, постепенно возвращая себе привычную картину. В ногах оказался свернутый пушистый клубок.
«Ну, да, через окно, наверное, забрался», – Подумал Михаил.
Клубок зевнул во всю кошачью пасть и, заметив, что Михаил не спит, поспешил удалиться, неоднозначно размахивая рыжим хвостом.
Не без труда он поднялся. Уже знал он наперед все, что он будет делать, и все, о чем будет думать втечение дня. Михаил посмотрел в зеркало, висящее на противоположной стене. В зеркале отразился все тот же немолодой мужчина, который отражается в нем каждый день. Седеющие потрепанные волосы, окружали лысину на макушке. Тяжелые брови зависли над глубокими впадинами, в которых покоились почти всегда лишь наполовину открытые серые глаза. Немаленький нос с горбинкой и небрежная седая борода. Вскоре Михаил вышел на крыльцо, и, поморщившись от холода, глянул на чаек, которые как-то неестественно скучились вместе где-то вдалеке над морем. Умывшись, он вернулся в дом. Дневной ритуал начинался непременно с кофе, и пропустить