Точка. ВИКТОРИЯ НАУМОВА

раз. А потом добавил: «Ты не та, не та!» А я осталась. Думать осталась: чем же он передо мной виноват? Что он мне такое должен? И что это за «не та». – Она с нехорошей усмешкой посмотрела на Смита, призывая его оценить ситуацию. – А через неделю он пришел обратно, пьяный и мятый. Плакал, говорил, что не имеет права уйти. Что я такое сделала для него, а он, подлец, меня бросает. Он потом заснул, а я сидела рядом и физически ощущала свое сумасшествие. Оно накрывало меня, как туча. Уже сама не знала, та я или нет, – хмыкнула Лиз. – Стала подозрительной. Рылась у него в вещах, в контактах, устраивала просветительно-душещипательные беседы, требовала признаний. Мол, в чем виноват? А он уходил, на месяц, однажды на полгода. Кричал, что не может это терпеть, что чувство вины разрушительно…И всегда возвращался. И ничего не пояснял. И ты тоже ничего не пояснял. А я ходила к психологам, семейным, личным. В группы на терапию. Посетила экстрасенсов и ясновидящую. Пользы – ноль. И так 10 лет. Даже больше. Почти с первого нашего дня знакомства сплошная истерика, и моя, и его. Смотрел на меня порой, как будто пытался разглядеть что-то одному ему известное, и не мог. Орал, бесился. Почти ненавидел. А в результате все-таки ушел. Смог таки. – Она замолчала, глядя в окно. На улице было пусто, ни одного человека. – Последнее время мы и так почти не разговаривали. – проговорила она, все также отвернувшись к окну. – Его ничего не интересовало, кроме этого его, «Франкенштейна». Ты знаешь про него что-то? – Она вопросительно посмотрела Биллу в глаза.

      –Понятия не имею. А ты?

      – Врешь опять,– констатировала Лиза. – Знаю, что это что-то летающее. Вернее, он хотел, что бы оно как-то особенно летало, а не получалось. Подробностей я не знаю, он со мной не обсуждал. Так и жили: он в своих шаттлах и катапультах, а я в натальных картах. Но все равно не продержались…

      Она снова замолчала. Ей казалось, что она говорит сама с собой, пытаясь в очередной раз понять, что же она упустила.

      – Развелись, только мне легче не стало. – продолжила она тихо. – Я начала думать, может, проспала чего? В моем собственном прошлом могли таится черные, неведомые мне провалы или тайны…

      А потом он разбился. Разбился на испытаниях своего же собственного произведения! Почему-то решил, что он пилот. Я до сих пор не понимаю, как такое было возможно, кто разрешил ему лететь?! Мы уже несколько лет не были женаты, но я… Я не знаю, как я это пережила, Билл. Теперь он действительно ушел от меня, окончательно. Только вот дело в том, что он ушел, а я – то осталась. – В голосе Лиз отчетливо слышны были слезы, но Билл по-прежнему сидел молча, глядя в чай.

      –Осталась вместе со всем, что он оставил мне в наследство. – продолжала она, кусая губы. – Уж лучше бы он оставил миллионные кредиты, чем эту неизвестность и пустоту. Понимаешь? Пустота в моей жизни, душе, будущем, даже прошлом. И не к кому уже было приставать с вопросами, и даже некого винить.

      Она залпом допила остывший кофе. Билл сидел не шевелясь и не говоря ни слова. Он знал все, о чем она рассказывала. Но ни разу еще не слышал этого рассказа от самой Лизы. Он всегда избегал именно