– О, синее сапфиров и ярче золота! – произнес он напевно, и в голосе его звенела страсть. – Ни одна ода менестреля не в силах передать ее красоту! Золотом и серебром сверкает она, синева ее глубже цветом любых самоцветов. О Фитц, я смотрел бы и смотрел на нее вечно!
Я ничего не сказал. В Шести Герцогствах в эти дни уже ходили из уст в уста рассказы о драконьих чарах. На одних они вовсе не действуют, другим достаточно увидеть пролетевшего в отдалении дракона, чтобы пасть жертвой этого колдовства. Лант не услышит меня, что бы я ни сказал, но, вероятно, морок рассеется, как только драконица скроется из виду. Если бы я не держал постоянно свои стены высоко поднятыми, защищаясь от магии Кельсингры, то, наверное, сейчас так же забыл бы обо всем.
Вскоре стало понятно, что драконица намерена опуститься на площадь перед Гостеприимным домом. Лант поспешил туда, и я за ним. Но как ни торопились, когда мы подошли, драконица уже была на земле, и к ней на площадь стали стекаться Элдерлинги и младшие драконы. Лант рванулся было вперед, но я удержал его.
– Королева Малта и король Рэйн. И их сын. Они первыми должны приветствовать ее.
Так и произошло. Даже драконы Кельсингры почтительно держались на расстоянии, чего я совсем не ожидал. Тинталья сначала дважды тряхнула крыльями, словно желая убедиться, что каждая чешуйка на месте, а потом медленно и лениво их сложила, вызвав хор восхищенных вздохов. Появились королева Малта и король Рэйн, за ними шел Фрон. Я заметил, что Малта наскоро прихорошилась по такому случаю, а Рэйн надел чистую тунику и пригладил волосы. Фрон широко улыбался в благоговейном изумлении, однако Малта улыбалась более сдержанно; лицо ее было почти застывшим, когда она спустилась по ступеням и остановилась перед Тинтальей. Рядом с драконицей она казалась совсем крохотной, но я поймал себя на мысли, что вижу встречу двух королев, и не имеет значения, насколько одна из них крупнее другой.
Рэйн держался на полшага позади супруги, когда две царственные особы приветствовали друг друга. Тинталья внимательно оглядела Малту, выгнув шею дугой. В глазах драконицы кружились медленные вихри.
Не изменившись в лице, Малта холодно произнесла:
– Итак, ты вернулась в Кельсингру, Тинталья. На сей раз твое отсутствие было долгим.
– Правда? Ну, может быть, для тебя, – мелодично протрубила драконица, и поток ее мыслей изливался под эту музыку. – Не забывай: у драконов свой счет времени, мы не считаем дни, это только для вас, людей, имеет значение такая малость. Но да, я вернулась. Я прилетела, чтобы напиться. И чтобы за мной хорошо поухаживали.
И словно чтобы уколоть Малту в ответ на ее упрек, она, не обращая внимания на Рэйна, посмотрела на Фрона, который глазел на нее с обожанием. В драконьих глазах, похожих на водовороты, блеснула нежность. Она склонилась к мальчику и дохнула на него так, что его одежды затрепетали. Внезапно Тинталья вскинула голову и негодующе посмотрела вокруг:
– Он мой! Кто посмел вмешаться в него? Что за глупый дракон