Он долго молчал. Потом проронил:
– Прилкоп много рассказывал о том, каким был Аслевджал до ее вторжения.
– Выходит, он поселился там еще до нее?
– О, задолго до нее. Он же очень старый… был. – Последнее слово Шут произнес с ужасом.
– Сколько же лет ему было?
Шут тихонько хихикнул:
– Он был по-настоящему древним, Фитц. Он уже жил на Аслевджале, когда Айсфир прилетел туда, чтобы похоронить себя. Прилкопа потрясло, что дракон решил сотворить такое над собой, однако он не отважился мешать ему. Айсфир был одержим мыслью, что он должен вмерзнуть в лед и так умереть. Остров уже был покрыт ледником, когда Прилкоп приплыл туда. Иногда на Аслевджал еще заглядывали Элдерлинги, но вскоре перестали.
– Разве человек может жить так долго? – поразился я.
– Он был истинным Белым, Фитц. К тому времени, когда я родился, такой древней и чистой Белой крови уже не осталось. Белые живут долго, и их ужасно трудно убить. Нужно очень потрудиться, чтобы убить Белого или необратимо покалечить его. Как потрудилась надо мной Бледная. – Он с шумом отхлебнул из бокала, потом наклонил его и сделал хороший глоток. – То, что они сделали со мной в Клерресе… Ты бы этого не пережил, Фитц. Ни один человек бы не пережил. Но они знали свое дело и всегда вовремя останавливались, чтобы не зайти слишком далеко. Как бы я ни мечтал, чтобы они не рассчитали усилий.
Вот разговор и свернул в нужную мне сторону, да не тем руслом, каким мне хотелось его вывести. Я и без того чувствовал напряжение Шута.
– А куда подевалась бутылка?
– Вот она.
Шут нашарил бренди у себя под боком и передал мне. Я плеснул немного себе и наполнил бокал Шута.
Он поморщился, отряхивая капли с пальцев, потом отпил достаточно, чтобы бренди не расплескался из чашки. Мы помолчали какое-то время. Я прислушивался к его дыханию, отмечая, как оно становится глубже и медленнее.
Лежа рядом со мной в темноте, Шут поставил бокал себе на грудь и поднял руку в перчатке. Он осторожно стянул перчатку, обнажив посеребренные пальцы, и повертел кисть перед собой так и эдак.
– Ты видишь их? – из любопытства спросил я.
– Не так, как ты. Но я их чувствую.
– Не болит? Тимара сказала – это убьет тебя, а Спарк говорит, что Тимара – одна из немногих Элдерлингов, кому позволено работать с Серебром, и знает о нем больше всех. Хотя ей пока не удалось овладеть искусством древних Элдерлингов.
– Правда? Не слышал об этом.
– Она пытается черпать сведения в воспоминаниях, сохранившихся в городе. Но прислушиваться к ним слишком долго – дело опасное. Лант слышит шепот города. Спарк слышит его пение. Я предупредил их, чтобы не вздумали намеренно искать места, где хранятся воспоминания. – Я вздохнул. – Но уверен, они по меньшей мере попробовали кое-что из того, что здесь есть.
– О да! Спарк рассказывала, что некоторое юные служанки все свободное время балуются любовными воспоминаниями одной Старшей, которая