Рауфус, словно оглушенный, кивнул. Он понимал, что толку в поисках будет мало. Что сможет найти девчонка через час после того, как на Сорок Восьмой опустился туман?
Эйверин, не прощаясь, натянула на лицо косынку и вышла. Она была почти уверена в том, что уже не найдет Хайде живым. И глаза ее защипало, и нос почему-то намок. Ей нравился светловолосый малыш с пухлыми щечками. Он знал веселые песни и по-доброму улыбался, а это Эйви в людях ценила превыше всего.
Бельчонок поерзал под курткой и перелез сначала на спину, а потом наконец устроился на плече. Он дарил девочке давно забытое тепло чьих-то прикосновений, с ним ей стало намного спокойнее.
Эйверин пролезла под широкой доской и осмотрелась. Ветер стих, и теперь свалку покрывала желтая пыль. Но туман только густел, а Завод тарахтел так, что закладывало уши.
– Ха-а-а-айде! Ха-а-а-айде! Ха-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-айде! – Эйви стащила с лица косынку и пошла вперед, окликая мальчика. Она ни на что не надеялась, но с каждым разом кричала все громче. Ее отец всегда говорил, что нужно попробовать сделать все возможное и невозможное, а уж потом горевать.
Бельчонок вдруг тоже протяжно запищал. Эйви грустно улыбнулась:
– Будем звать вместе, да? Ну, давай. Ха-а-а-а-айде! Ха-а-а-а-айде!
Бельчонок взвыл, надсадно и горько, словно понял, что произошло.
Девочка прислушивалась: вдруг услышит вчерашние голоса? Может быть, мальчика тоже куда-то утащили? А пока она не найдет тело, есть хоть какая-то надежда.
– Ха-а-а-а-айде! Хайде! Ха-а-а-айде! – кричала Эйверин до позднего утра, сорвав голос.
Она не хотела возвращаться в убежище Рауфуса с дурной вестью, поэтому просто пошла на Веселую площадь, отыскала восемнадцатый камень в первом ряду одного приметного дома, вытащила его и сунула в заначку хозяина свалки целых десять двилингов. Ночью Эйви хотела отдать ему только три, но сейчас распрощалась со всеми сбережениями. Конечно, деньги не смогут вернуть Рауфусу брата, но их хватит на еду для всей компании на пару недель. Хозяин свалки точно сейчас не сможет воровать и думать о других, так пусть хоть погорюет вдоволь, успокоится.
От Веселой площади до улицы Гимили дорога была короткая, только пройти ворота да два переулка, но Эйверин кинулась бегом, чтобы больше разузнать о новом доме.
Первое, с чем встретилась Эйви на широкой и просторной улице Гимили, – стойкий запах цветов. Он струился вдоль домов, окутывая их и украшая.
Во дворе дома под номером один сплошь росли абрикосовые деревья, и Эйви едва не подавилась слюной, когда проходила мимо. Даже Крикун вздумал вылезти из-под куртки и вдохнуть сладкий аромат.
Скрип качелей и детский визг слышались у дома под номером пять, а вот от двора одиннадцатого дома доносился запах стоялой воды и птиц: господа