– Вы меня поражаете, коллега… Опять вы со своим этим «случайно»… Ну да… Выходит, вы совсем не желаете вглядываться в сущность происходящего, – профессор приостановился и придирчиво посмотрел на Чарышева, оценивая его готовность для серьёзного разговора. И, видимо убедившись в этом, продолжил уже с некоторой добродушностью. – Знаете, это ведь только у Дарвина вашего всё по воле случая происходит. Но ведь сам по себе случай, коллега, рождает один только хаос. А хаос… Хаос ведёт к погибели. Как там у него: неопределённость обеспечивает развитие жизни! Ну бред же! Вы всмотритесь в эту самую жизнь, и вы поймёте… Вы увидите, что всё держится вовсе не на случайностях… Если, конечно, говорить о существах одушевлённых.
– Профессор, вы меня разыгрываете, что ли? – засмеялся Чарышев. – У Дарвина ведь совсем о другом…
– О чём же?
– Так об этом же каждый знает! От кого произошёл человек. В школе учили… Спросите любого....
Вильегорский тут же обратился к обгонявшей их грузной женщине, нёсшей что-то в сумке, перекинутой через плечо. Он громко и неожиданно её спросил:
– А скажите-ка нам, сударыня, от кого же всё-таки произошёл человек?
Та с перепугу шарахнулась в сторону. Сумка слетела с плеча. Остановившись как вкопанная, она тут же возмущённо выпалила с вытаращенными глазами:
– Ох и дурак старый! Фу-ты… У меня же чуть душа в пятки не ускочила, – женщина сбивчиво задышала с протяжными «охами». – Это же надо так… Испужал-то как, паразит!
– Извините, сударыня! Ещё раз простите меня… – стал виновато оправдываться Вильегорский, почтенно сняв перед ней шляпу, продолжая спускаться по тропинке.
– От обезьяны, конечно, произошёл, – уверенно произнёс Чарышев, глядя на Вильегорского. – Какие тут могут быть сомнения?
– Что значит «какие тут могут быть сомнения»?! – приостанавливаясь, недоумённо спросил профессор.
Неожиданно сзади раздался возмущённый, срывающийся от обиды крик приходящей в себя женщины:
– А ещё в шляпе! Вроде, на вид, пожилой человек, а ведёшь себя как образина придурочная… Вон как сердце зашлось… Ох ты ж и…
– Сударыня, я же у вас уже попросил прощения! – отреагировал Вильегорский с поклоном, прикладывая к груди руку. – Но, если вам будет от этого легче, то «образину» эту вашу я безропотно принимаю. Ещё раз простите! – и, уже обращаясь к Чарышеву, спросил. – Так что же означает эта ваша уверенность, коллега?! Ведь у Дарвина не приведено ни одного доказательства происхождения человека от обезьяны. Там вообще об этом всего лишь предположение. Вы Дарвина вообще-то читали?
– Нет, но нам в школе рассказывали, – растерянно ответил Вадим, уступая дорогу двум старушкам, шедшим навстречу.
– А вы что же всем сразу на слово верите?! И у этого Дарвина вам всё понятно? Да? Понятно, например, как один вид переходит в другой? Помните: сначала была какая-то амёба… Потом она превратилась… В общем, дальше была