Для Машеньки жизнь цыган была непривычна и казалась слишком дикой. Живя на улице, ночуя в кибитках, довольствуясь скудной едой и простой одеждой, цыгане казались девушке некими безустанными и вечно гонимыми ветром дорог путниками, не имеющих ни дома, ни родины. Часто цыгане хитрили и дурачили скупщиков, продавая им втридорога лошадей, каких разводили, а, иногда и уворованных. Однако, они жили одной большой семьей, ели вместе у большого костра, заступались друг за друга. Но у Маши не было другого выбора, оттого она пыталась привыкнуть к своему новому месту обитания. Она боялась вернуться под своим именем в Петербург, ибо знала, что при ее появлении тайная канцелярия точно не оставит ее в покое. Она понимала, что надо переждать некоторое время, чтобы все о ней забыли. И, возможно, вскоре ее жизнь наладится и она сможет выйти из тени. Как и обещала, Шанита показала Маше общую могилу у Петропавловской крепости и девушка почти час стояла у этой небольшой возвышенности с единственным деревянным крестом и тихо плакала, вспоминая горячо любимых ею отца и брата. В тот день Шанита насилу увела девушку от стен крепости, а вечером напоила успокаивающими травами, оттого что Машенька никак не переставала плакать.
Спустя несколько недель Маша невольно перезнакомилась со всеми обитателями табора, состоящего из нескольких дюжин человек, и даже пообщалась с некоторыми цыганами, которые умели говорить по-русски. Цыгане относились к ней по-доброму и быстро приняли ее в свою большую семью и по вечерам даже позволяли девушке петь у костра их протяжные и мелодичные песни, потому, что у Машеньки был певучий голос. Единственной проблемой для нее стал сын вожака Баро, цыган Тагар. Видимо, сразу приглянувшись ему, Машенька вызывала в молодом цыгане неуемные страстные желания, и Тагар постоянно преследовал ее своим вниманием. Прилипчивый цыган и вовсе не нравился девушке, ибо, был слишком темен лицом, коренаст, дерзок и не развит умом.
Спустя месяц, когда табор покинул окрестности Петербурга и двинулся на запад, Машенька без сожаления покинула столицу, почти уже смирившись со своим нынешним существованием в образе цыганки, понимая, что теперь судьба не оставила ей выбора и она должна свыкнуться с новой, незнакомой и чуждой для нее жизнью в цыганском таборе…
Российская империя, Ревель,
цыганский