– Когда мы с тобой последний раз, вот так, спокойно сидели в баре? – начал Билл.
– Я честно, не считал, – коротко и неуверенно улыбнулся Чарльз.
Последовал легкий, но звонкий удар стеклянных стаканов. Оба сделали по хорошему глотку пива.
– Ну, как там у тебя дела? Как твоя детективная практика?
– Да не особо, если честно. Занимаюсь поиском нелепых мелких собачонок, роюсь в грязном белье недоверчивых супругов, пытаясь выяснить что-то об их изменах. Временами пытаюсь найти пропавших людей. В общем – сбылась мечта идиота.
– Знаешь, мы в Департаменте занимаемся той же херней, только с кровью, трупами, насилием и сотней другой бумажек в придачу. А так, те же яйца, только в профиль. Сам не знаю, как я до сих пор терплю все это дерьмо.
– Да, понимаю, – подтвердил Чарльз.
– А то. И все же, к удивлению, у тебя терпения, оказалось куда меньше.
Билл, сам того не желая, ударил по больному. В памяти отчетливо всплыла та, пропитанная безумием, ночь. Бьющий в нос резкий аромат озона, витающий в воздухе после разбушевавшейся грозы. Полная луна, зловеще нависшая огромным нем глазом над пустынным полем. Фреди Хойт стоящий на коленях, прямо в луже грязи. И разъяренный, потерявший самообладание, Чарльз за его спиной, уверенно направивший свой табельный пистолет прямиком ему в затылок. Неистовый стук сердца в груди, что заглушал даже голос Хойта. Если бы Билл тогда не успел, он бы точно пристрелил его. Одним выстрелом, вышиб бы из его никчемной черепной коробки всю ту мерзопакостную гниль, что тухла там годами. Но на его счастье, Билл все-таки успел вовремя. За такой проступок не просто бы выгнали из Департамента, но им удалось выкрутиться, а возникшие неровности загладить. Но Чарльзу пришлось оставить карьеру детектива Департамента.
– Да, я не устану тебя благодарить, за то, что помог мне выкрутиться. До сих пор с трудом верится, что мне удалось выйти из той передряги относительно сухим.
– Да, чего уж там, – махнул рукой Билл, – но знаешь… меня до сих пор интересует вот что. Тот случай. Все дело было в Бэтти Джин?
– Да, именно в ней, – после некоторой паузы и с неохотой ответил Чарльз, – это чудовищное хладнокровие… я не был к такому готов. Вообще сомневаюсь, что к подобному можно быть хоть как-то готовым.
– Ох, даже вспоминать не хочу. Больные мрази. Это не то, что нелюди,