Нидин настолько ясно представляла себе все внутренности пациента, как будто они были размещены отдельными картинками на голопроекторе при чтении учебника по анатомии. А ещё она «почувствовала», что рядом с правым лёгким, что-то мешает крови течь правильно. Не осознавая, что делает, она взяла маленький нож, заменивший им хирургический инструмент, и полезла в это место.
– Ты что творишь?! – воскликнул профессор.
Но когда Нидин совершила манипуляцию и жизненные показатели пациента стали расти, ИнМертин перестал возмущаться и завершил операцию.
Мальчишку переложили на другой стол, его показатели держались в стабильной зоне.
– На сегодня всё, – устало сказал профессор. – Ждём спасателей.
ИнМертин выбросил свой испачканный халат в утилизирующую урну и направился в сторону санитарного отсека. Нидин побежала за ним. Он вошёл в отсек и стал отмывать руки.
– Простите меня, профессор. Я не могу вам объяснить, что произошло, но точно была уверена, где кровоток… – невнятно попыталась объяснить она.
– У тебя хорошая интуиция, – остановил он бессвязный поток слов. – Молодец! После займёмся твоим воспитанием. Давай отдыхать, – он сжал рукой её плечо. – Посматривай за мальчиком, что-то долго не приходит в себя.
Профессор вышел, а Нидин задумалась. После операции уже прошло десять минут, а пациент так и не проснулся. Это говорило об осложнениях, которые обнаружить с имеющимся оборудованием они не смогут. Она умылась, переплела косу. Сняла с себя куртку – оказывается, на ней красовались пятна крови – Нидин накинула сверху лёгкое одеяло, чтобы прикрыть на белой футболке пятнышки поменьше. На брюках скрыть кровь даже не пыталась. Девушка вышла из санитарной зоны в коридор.
По дороге в третий грузовой отсек она встретила Као Рея. Он предупредил:
– Я на капитанском мостике. Буду помогать экипажу вести переговоры со спасателями.
Нидин кивнула в ответ, и они разошлись в разные стороны.
В третьем отсеке люди спали или тихонько переговаривались. Нидин незаметно прошла мимо всех и села на пол рядом с мальчиком, вытянула ноги и прислонилась спиной к стене. Она хотела закрыть глаза, вспомнить родных и свой дом, но тут же наворачивались слёзы. Нидин мысленно успокаивала себя, что для слёз ещё не время: вот спасут всех, тогда и можно будет «сырость разводить», как выразился профессор.
Мальчик сделал вдох, отличный от других вдохов. Нидин прекратила внутренний успокоительный монолог и глянула на экран: показатели находились в стабильной зоне. Новое чутьё Нидин подсказывало, что пациенту плохо. Она поднялась. Неправильный вдох повторился, затем опять. Нидин взяла юного пациента за запястье и прислушалась к пульсу. Сердце мальчика билось неровно, запинаясь через определённые промежутки.
Девушка послушала удары ещё несколько мгновений, и вспышка в голове одарила знанием: мальчик