Вспомнив любовь к искусству Абекена, мы отправились искать чего-нибудь замечательного и нашли на холме, у пруда, статую, которою хозяин замка, казалось, хотел украсить эту часть своих владений. По-видимому, это было изображение какого-то второстепенного божества, служебного Адонаи. На вершине бугра стоит сделанная из красной глины дама, в руке она держит копье, на голове надет зубчатый (стенной) венец, ростом она в полтора раза больше, чем обыкновенно бывают дамы. На пьедестале большими буквами написано – вероятно, для того чтобы прусский генеральный консул не имел права протестовать и не подумал бы, что он присоединил к своему парку Боруссию, – Avstria. Мне пришло тогда на ум, что, вероятно, памятник поставлен бароном в знак благодарности, так как он много заработал во время финансовой нужды Австрии. Один посетитель, проникнутый высоким чувством, не обращая внимания на надпись, сделанную в предостережение ошибок, написал карандашом на рубашке дамы: «Хвала тебе, Германия, твои дети единодушны!» А двоюродный брат Кладерадатша приписал внизу: «Прежде не было ни гроша. Дитя Берлина», – подобное замечание вырвалось у него еще раз, когда восторженный человек запачкал эту надпись, и он написал: «Твои дети навек соединены, великая богиня Германии!»
В верхних комнатах швейцарского домика господствовал страшный беспорядок. Двери были выломаны, вещи, принадлежащие живущим здесь слугам, раскиданы, на полу валялось белье, женские юбки, бумаги и книги, между ними одна под заглавием «Liaisons dangereuses», – любимейшая книга прачек и горничных.
Возвратясь, мы узнали, что управляющий замком, вначале такой недоступный, ознакомясь с нами, не видел уже в нас непрошеных гостей. Он чрезвычайно боялся грабителей, как называли теперь землевладельцы вольных стрелков, и эта боязнь заставила его примириться с нашим присутствием. Он рассказал одному из наших, что те господа, которые с мобилями и африканскими охотниками наперерыв грабили по соседству, разорили почти все дома в Клэ, и крестьяне с оружием в руках вынуждены были покинуть свои жилища и бежать в лес, и притом высказывал опасение, что они могли бы напасть на замок, если бы мы не были в Феррьере, ему даже казалось, что они сочли бы нужным сжечь замок. Вероятно, вследствие таких соображений, он вспомнил, что в погребе барона есть еще несколько бутылок шампанского, которое он может нам продать за хорошую цену, не делая из этого смертного греха. Вследствие такой перемены мы начали чувствовать себя почти как дома.
За завтраком мы узнали полученное в генеральном штабе известие, что запертый в Меце Базен письменно спрашивал принца Фридриха Карла, основательна ли весть, полученная им от возвращенных пленных, – о падении Седана и провозглашении республики, на что принц послал ему письменное подтверждение с приложением парижской газеты.
Вечером позвал меня шеф, который по случаю нездоровья не присутствовал за обедом. Маленькая каменная витая