Уильям никогда не приходил с кем-то – его квартирка было слишком маленькой для двоих. Он не мог позволить себе крупный особняк вроде того, в каком жил вместе с отцом – оказалось, что недвижимость даже в пригороде стоит довольно дорого, и если бы не заработанное в период работы моделью, то Тейлор-младший мог бы только снимать с кем-то комнату пополам, как это делал Джек и большинство работников. Можно считать, что они организовали некие коммуны, снимая сразу целый небольшой домик – и разбиваясь по отдельным студиям или комнатушкам.
В этот раз Уильям вернулся как всегда поздно – несколько часов сам высчитывал результаты повторного тестирования пациентов. В такие моменты он жалел, что не пошел сразу в медицинский и не стал психиатром, большую часть работы за него бы выполняли остальные. Он должен был отучиться еще минимум несколько лет, чтобы иметь возможность назначать лекарства самостоятельно, а не относить Джеку все свои рекомендации.
Повышение квалификации до психотерапевта считалось простой бумажкой, что можно повесить в кабинете в деревянной рамке. Зато Уильям мог уйти из больницы, получив достаточно опыта, и позднее начать частную практику, имея стопку положительных рекомендаций.
– Я был один, пытаясь сохранить себя в этом безумном падении, – напел он себе под нос, разуваясь. Приглушенный звук телевизора все же достучался до него – показывали очередную рекламу. Короткая мелодия затихла, Уильям оставил туфли на полочке, повесил пальто на крючок и зашел в крошечную ванну.
Белоснежная плитка почти повторяла больничную – абсолютная чистота, болезненно отражающая яркий свет лампочек. Зеркальный шкафчик над раковиной напомнил Уильяму, что все же придется снова начать использовать патчи для глаз, если мужчина не хочет в ближайшее время стать похожим на одного из пациентов. Фиолетовые следы усталости проступали под нижними веками, пока еще бледные, но уже достаточно заметные для пристального взгляда.
Воду подавали последний час – времени на долгое разглядывание своих недостатков не оставалось. Уильям разделся, оставил одежду ровной стопкой на бачке унитаза и зашел в душевую кабину. Теплая вода мягко окутала его, мятный гель для душа взбодрил и смыл остатки рабочих мыслей. Все, что происходило в больнице, должно там и оставаться.
Но стоило укутаться в мягкое синее полотенце, как в голове снова всплыла