В связи с новообретенной силой пришла мысль – а вдруг раньше подобное мне не удавалось по чисто психологическим причинам? До самого последнего времени я считал Амбер цельной, нерушимой действительностью, твердой первоосновой всех Теней. Теперь он оказался всего лишь первым среди отражений, а место, где стоял мой отец, представляло собой реальность более высокую; поэтому близость Амбера только затрудняла изменения, но не делала их невозможными. И все же при других обстоятельствах я поберег бы силы до более податливых мест.
При других обстоятельствах. Сейчас, чтобы выполнить волю отца, мне придется спешить и выкладываться.
Когда я достиг тропы, спускающейся по южному склону Колвира, характер местности уже изменился. На месте одного круглого склона моему взгляду предстала череда пологих. Я уже зашел в Тени.
И направился вниз.
Слева все так же тянулся страшный шрам Черной Дороги, но этот Гарнатх был все же поблагопристойней того, привычного. Поросшие травой и кустарником участки, лежащие ближе к мертвой полосе, заметно смягчали местность. Мое проклятие словно чуть пообтрепалось – чистая, конечно же, иллюзия, ведь это уже не мой Амбер. Но я сожалею о своем поступке, мысленно воззвал я ко всему вокруг, я еду, чтобы попытаться его исправить. Прости меня, о дух этих мест.
Мой взгляд сместился в сторону Рощи Единорога, однако увидеть священный лес мне не удалось, слишком уж далеко он был на западе, и слишком много деревьев мешало.
Внизу склон перешел в слегка волнистое предгорье. Здесь я припустил Стара сильнее, направляясь сперва на юго-запад, а потом – прямо на юг. Ниже, еще ниже. Далеко слева искрилось и сияло море. Скоро между нами ляжет Черная Дорога, ведь я спускался в долину Гарнатха в ее направлении. Что бы я ни делал с Тенями, от зловещего присутствия Черной Дороги мне не избавиться. Более того, кратчайший путь пролегал как раз вдоль нее.
Наконец мы спустились в долину. Взглянув направо, я увидел вдали Арденский лес, древний и необъятный. Я ехал и прилагал все усилия, чтобы изменения увели меня еще дальше от дома.
Не теряя Дорогу из виду – как-никак ориентир, ее-то никак не изменишь, – я все же старался держаться от этой зияющей раны на почтительном расстоянии, загораживался от нее кустами, деревьями, низкими холмиками.
Я сосредоточился, и текстура земли изменилась.
Прожилки агата… Груды сланца… Растительность чуть потемнела…
По небу плывут облака… Сверкает, танцуя, солнце…
Стар прибавил шагу. Мы спустились еще ниже. Тени удлинялись, слились воедино. Лес отступил. Справа высился скалистый обрыв, слева – другой… Холодный ветер гнал меня по дикому каньону. На склонах мелькали выходы отложений – красные, желтые, золотистые и бурые полосы. Дно каньона сделалось песчаным. Вокруг вертелись крохотные смерчи. Дорога пошла в гору, и я наклонился вперед. Стены изогнулись внутрь, сблизились. Проход становился все уже. Я мог бы дотянуться до любой из стен…
Их верхние края сомкнулись. Я ехал по темному туннелю. Когда стало еще темнее, я попридержал жеребца… На стенах вспыхнули узоры, ветер