При этом, если вы помните моменты, когда надирались в мясо, то я позволю себе усомниться что при помощи вот этого семиотического убожества вы сможете передать всю палитру ощущаемых вами переживаний. Остаются лишь стрелки, примерные ориентиры. Дрянь, короче, смешная и несусветная.
Если сомневаетесь, то вот еще одна мысль – человек, выросший в обеспеченной семье, не понимает, на что может пойти обнищавший человек, лишь бы утолить свой голод. Ему не с чем сравнивать, у него система координат изначально другая.
Потому–то и книжки я не люблю, и записки, и прочее, тьфу.
А их тут, тем временем, тьма тьмущая – как художественное паскудство, так и различные научные опусы. Химия по большей части, есть и немного про биологию. Лев этим балуется, я не любитель, впрочем, мне для счастья не нужно многого – свою светлую комнату в заброшенном госпитале я смог привести в чувство: проклеил окна, отмыл пол и стены, как мог.
Наверное, метра три в ширину и четыре в длину, и здесь есть все, что нужно: кровать, плед, подушка. Большая коробка с препаратами и приспособлениями в комоде. Шкаф с немногочисленными вещами: потрепанные джинсы, поношенные футболки и рубашки. К холодам я тоже подготовился, но пока не думал о них всерьез, и где–то в глубине запрятались широкие вязаные свитера, шапка и шарф. Когда наступит зима, я буду готов.
Выхожу из комнаты. Здесь – коридор, и далее, как положено в нашей коммуне, по комнате на брата (и сестры комнатами не обделены, тут даже можно пошутить про Агату с Агнессой и только выиграть от каламбура). Итак, братья и сестры – по комнатам, и никто не вламывается без спросу и приглашения, это одно из основных и незыблемых правил нашего маленького сообщества.
Живем раздельно, балагурим и кутим в заброшенном здании, устроили, так сказать, сквот, мать его, а откуда деньги, спрашивается? Да? Интересно?
Но деньги нам особо не нужны – мы сами производим некоторые продукты (россыпь яблонь во внутреннем дворе госпиталя, бобовые культуры на подоконниках, даже хлеб печем сами), сами же выращиваем топливо для джойнтов, кажется, этим больше всего увлечен именно я. В любом случае, я чаще других заглядываю в это душное помещение.
В остальном – всегда можно побарыжить, не особо палясь, а часть разбодяжить, скажем, кошачьей мятой. Чуть недовесить. Кроме тoго, кто–то из нас имел временные подработки – Лев раз в неделю мыл машины, Мария танцевала в местном клубе. Все неплохо. Пусть нестабильно, но и стабильность бывает разной, как, в общем, и нестабильность.
Почти четыре часа вечера! А я все еще не… Плотно затягиваюсь сладковатым дымком.
–
Китайские палочки для еды, холодный пол. Красное пластиковое ведро, как бутон бензиновой розы, взрастал из пола, вился и раскатисто звенел от моих ударов. Снова – диктофон.
– Мы напрасно прожили всю свою жизнь между прошлым и будущим! – соло на ударных я завершил пронзительным