Словно боясь обжечься, безумно страшась услышать в ответ короткий приговор, мы поспешно, с грохотом, захлопывали двери, торопясь оставить равнодушные слова отказа там, внутри, в чьей-то ещё не захлопнувшейся гортани.
– Трудолюбивая. Но почему «русская»? – я шёпотом пихала её в бок. – Я же не… То есть, в паспорте у меня не…
Юля выразительно на меня посмотрела: «Молчи, если хочешь работать здесь».
Надо заметить, что в коридорах мы были не одни. Мимо нас в это же самое время и в том же ускоренном темпе перемещались другие люди. Молнией, вприпрыжку, промелькивали они, деловито хмурясь или бодро улыбаясь, и вслед им с обеих сторон и навстречу слышалось непонятное магическое слово.
– Эфир. Эфир! – повторяла я про себя.
А какие лица! Какие личности! Знаменитейшие, из другого, праздничного, запредельного – эфирного мира!
Вот шкафообразный хоккеист скользит, будто и здесь на коньках. Вот, сотрясая стены, торопится дородная певица в кокошнике и в необъятном цветастом сарафане. А вот, кивая мне, молниеносно оглядывая с головы до ног, умопомрачительный красавец, которого в нашей державе знают гораздо лучше, чем в его собственной. Такой милый, напудренный. Какой у него бархатный мелодичный голос! Я не могла его не узнать. Поздоровался – значит, и он меня узнал?! Но я же впервые здесь!
Я теряюсь, растворяюсь в этом потрясающе эффектном великолепии одёжи и обликов, в этой удушающе пряной смеси дорогих дамских духов, мужского парфюма, сиренево-синих дымов, струящихся из разного сорта сигарет.
– Неужели, – думаю я, – за возможность видеть всех этих людей, общаться с ними и приобщиться к тому, что они делают, мне ещё и деньги платить станут? Неужели?!
Двери, между тем, мы захлопывали всё чаще и поспешнее.
Добрая половина дня уже прошла, но до цели, судя по всему, было по-прежнему весьма неблизко. А по ощущениям даже становилось всё дальше.
Периодически наша рутина прерывалась курьёзными эпизодами.
Например, из одного только что покинутого нами кабинета выскочил вслед нам сутулый человек профессорского вида и заговорщицки, вполголоса назначил свидание ровно через час под лестницей самого верхнего этажа.
– Здесь нельзя! – многозначительно оглянулся он по сторонам. – Конкуренты!
Этот час показался сутками.
Наш новый знакомый, Март Августович, был краток. Нужна истинно творческая личность. Чтобы и умная была, и активная, ну и… Глаза его не мигали, смотрели в упор, как бы желая убедиться, соответствую ли я столь высоким требованиям.
– А что всё-таки нужно делать? – мне было неловко. Достойна ли? Смогу ли?
– Всё! – ответил заговорщик. – Печатать на машинке. Готовить кофе. Мыть посуду. Улавливать малейшее проникновение не нашей идеологии по телевизору. Одновременно!
Заговорщик