– Хорошо. Хотя это не особо мне понятно, я не физик и не нейробиолог, чтобы спорить на эту тему. Я думал что для этого нужен какой-то ретранслятор, конвертер что ли.
– Конвертер, хорошее определение. Мой мозг конвертирует мои мысли на моем родном языке на ваш язык, а рот всего лишь воспроизводит их.
– М-да. Тогда другой, штатный вопрос – зачем я здесь?
Лакс-нат-Хар не ответил. Вместо этого он подошел ближе к иллюминатору и протянул руку в сторону планеты.
– Чем вы занимались на Земле? – спросил он.
– Ну, я доктор экономических наук…, – начал Аким бодрым тоном, но вдруг осекся и оробел. Он вдруг понял что сам толком не знает ответ на этот вопрос. Действительно, а чем он таким занимался? Исследования, споры, заметки, ничего конкретного. Ничего такого что можно было бы пощупать, материализовать, приложить и назвать полезным. Его работа последних четырех лет о ресурсах планеты незакончена и по большей части находиться до сих пор лишь в его голове. Давно надо было задать такой вопрос самому себе – а чем ты Акимушка занят? что ты полезного сделал? Небось всю жизнь протираешь штаны на заднице в университетской столовой, споря с другими такими де неудачниками о вещах вселенского масштаба, и в тоже время поглощая дешевые макароны с хлебушком.
– Я исследователь… наверное… – промямлил Аким Иванович, поражаясь внезапному озарению ˗ вот почему его доклад провалился на конференции: он говорил о вещах в которых сам до конца не был уверен, в которых не разобрался окончательно; он не сформулировал и не написал научную работу, не опубликовал её! Столько лет он жил лишь желанием доказать миру нечто, но все свелось лишь к размышлениям и бессчётному количеству заметок и материалов в компьютере. Если бы он опубликовал свое исследование, то это была бы книга, которая кому-то нравилась бы, а кому-то нет, но откреститься от нее никому бы уже не удалось. Его бы слушали и поклонники и недоброжелатели. Пусть это вызывало бы споры и конфликты, но одно дело ломать копья после боя, и совсем другое над пустым местом. Он мог бы опубликовать свое исследование еще год назад. А вместо этого он искал все новые факты, все новые аргументы и доводы, устраивал сам с собой молчаливые споры, которых никто никогда не услышит. Ему все казалось что рано, что еще надо договориться с ректором, выпросить у него разрешение думать по другому, что нужно еще собрать доказательств. А надо было дать людям то что было. Пусть мало, но свежо, пусть недостает фактов, но есть поле для споров….
– Смелее, профессор! – сказал гассерианин, то ли подбадривая его, то ли теряя терпение.
– Мне кажется что теперь это не имеет значения, – сказал Аким, опустошенный собственной самокритикой.
– Нет имеет! Раз я спрашиваю, значит мне нужен ответ. Вы спросили для чего вы здесь, на моем корабле? Чтобы ответить на этот вопрос, я должен услышать тебя, землянин!
– Я работал над будущим Земли! – крикнул Аким. – Я хотел доказать людям что можно жить по другому!