–Ну? – спросил его Волков, видя, что управляющий не просто так пришёл.
– Купчишки волнуются, – заговорил Ёган, – всё знать хотят, когда мы им зерно возить начнём.
Волков задумался, вытер лицо большим полотенцем. Дворовая девка помогла ему надеть сапоги, брат Ипполит осматривал ему рану, смазывал её какой-то вонючей мазью. Как он закончил и сапоги были надеты, кавалер спросил:
– Думаешь, что к Рождеству цена будет в половину больше от нынешней?
– А тут и думать нечего, в половину, а то и вдвое. Так завсегда было, если урожай не шибко большой вышел.
– А сколько ты с купцов денег собрал?
– Сто девять монет набрал.
Волков помолчал, а после сказал с уверенностью:
– Возвращай им деньги.
– Возвращать деньгу? – удивился управляющий.
– Будем цену ждать, – сказал кавалер и пояснил, – траты у меня большие, очень большие, мне сейчас каждый талер дорог.
– Обозлятся, боюсь. Прождали ячменя да ржи четыре дня, а зря, – раздумывал Ёган.
– Ничего, если кто особо злиться начнёт, так позови кого-нибудь из ротмистров, чтобы усмирил.
– Хорошо, так и сделаю. – Ёган встал. – Побегу.
– Может, поешь? – предложил кавалер.
– Так я ещё до петухов завтракал, – сообщил управляющий, – побегу, нужно поле посмотреть, кажется, уже пора озимые пахать.
Зато Сыч поесть не отказался, уселся за стол и, шмыгая носом, сказал:
– Экселенц, вы, вроде, обещали мне долю с ярмарки, говорили, что доля моя будет как у сержанта, если я про горцев всё выведаю. – Он улыбался, весь сиял, мол, я всё выведал, деньгу давайте.
«Хорошо, что зерно не отдал за бросовую цену», – подумал кавалер и со вздохом полез в кошель.
Он молча отсчитал Сычу шестьдесят талеров, конечно, это было намного меньше, чем получил старший сержант, но Фриц Ламме был и этому несказанно рад:
– Вы мои дорогие! – сгребал он со стола талеры. – Идите к своему старику. Давненько у меня столько серебра не было.
– Ты их все-то не пропивай и на баб не спускай. А то оставишь всё в новом трактире.
– Да разве столько можно пропить, – говорил Сыч, пряча деньги за пазуху, – нет, все не пропью, спрячу. А пропью немного, малость самую, – он, кажется, уже предвкушал веселье с вином и кабацкими девками.
– Ты ешь, разулыбался он, – сказал Волков, – со мной поедешь.
– Куда? – сразу перестал улыбаться Фриц Ламме, видно, планы его рушились.
– К монаху, к отшельнику, был он вечера тут, меня ждал, говорил, что дело решил. Думаю, это он про зверя.
– Ну, ладно, поедем, поговорим со святым человеком, – согласился Сыч нехотя и полез в кашу ложкой.
Не успели они уехать, как приехал Рене, стал говорить с ним насчёт свадьбы. Старому дурню не терпелось взять замуж его сестру побыстрее. Он спрашивал, не слишком ли будет торопливо играть