Одним из ключевых при определении успеха такого героического эпоса был выбор актера на главную роль. Эйзенштейн пробовал на роль Александра Невского многих известных киноартистов, но они его по разным причинам не устроили. Ассистент по актерам Е.С. Телешева предложила попробовать на роль ленинградского актера Николая Черкасова. Выбор был не очевидным, Черкасов в молодости выступал как эксцентрик, славился комическими характерными ролями такими, как Жак Паганель в фильме «Дети капитана Гранта». Во время личной встречи с режиссером в ресторане ленинградской гостиницы «Европейская» актер признался, что он сильно сомневался в своих «свято-героических возможностях». К тому же Черкасов был на десять лет старше исторического князя. Но Эйзенштейн убедил актера, что это будет одна из самых лучших его ролей и не ошибся.
Позднее актер вспоминал, что в образе князя «сочетались преданность своему народу и любовь к своей стране, глубокое русское благородство, юношеский пыл и задор, военный гений и мужество». Для большинства зрителей не существовала иного Александра Невского чем образ, созданный Черкасовым. Не случайно, на ордене Александра Невского, утвержденном в годы Великой отечественной войны, был изображен профиль великого русского актера. Слова, сказанные Черкасовым в финале фильме стали крылатыми и сегодня многими приписываются самому князю.
Какой же образ XIII века творил фильм Эйзенштейна? Пролог фильма показывал разорение Руси монголами, ведь со времен нашествия Батыя прошло несколько лет. Но Русь не сломлена и готова к борьбе с новым завоевателями, в этот раз пришедшими с Запада. В фильме Александр говорил: «Опаснее татарина враг есть… ближе, злее, от него данью не откупишься – немец». Немецкие рыцари представали бесчеловечным врагом, который хочет уничтожить Русь и поставить здесь не только свою власть, но и поменять веру. В сравнении с ними Александр – это образец милосердия, после победы на Чудском озере пленных кнехтов он отпустит, а рыцарей прикажет обменять на мыло. Пощады не будет только предателю боярину Твердиле, которого отдадут на растерзание народу.
Так Эйзенштейн иллюстрировал историческую концепцию, за несколько лет до премьеры изложенную в Кратком курсе истории СССР под редакцией А.В. Шестакова. Сложные перипетии «выбора»51 Александра Невского, сопряженные с подчинением Руси Орде, исключались из киноверсии. Неслучайно, что Сталин вычеркнул трагичный финал, где князь склонял колени перед ханом.
Режиссер называл свою картину «разящим патриотическим оружием». Каски кнехтов рыцарей напоминали экипировку солдат Вермахта, а шлемы русских витязей сильно смахивали на буденовки. Как отмечал Эйзенштейн: «В свое время я пролил много крови в «Броненосце Потемкине». А этот бой я решил дать веселым, жизнеутверждающим и таким, чтобы он вызвал желание драться