Он бьет стену, колотит по ней кулаками, сбивает костяшки уже не в кровь даже, в кашу из ошметков кожи и крови. Но остановиться не может.
Орет, срывает голос. Горло дерет. Но ему не стало легче. Не стало.
Стоит только представить его малышку, его Ксюху раздавленной, сломленной, дрожащей и кричащей от ужаса, и внутри поднималась новая волна ярости, боли.
Как ей помочь?
Как не сорваться и не сделать хуже?
Как он может находиться здесь, когда знает, что она там? Что ей плохо и страшно?
Тук-Тук-Тук-Тук-Тук .
Сердце заходится бешеным стуком. Вот-вот разлетится на ошметки, разорвет грудину на части, и тогда, возможно, физическая боль перекроет другую, ту, которую не объяснить, не убрать таблетками или алкоголем.
Он вспоминает тот вечер. Последний.
Как смотрел на нее в последний раз. Как обнимал. Как сорвал с губ поцелуй, жадно запоминая вкус и ощущения.
Как уходил, ощущая спиной ее взгляд. Боролся с собой, чтобы не броситься назад, не выпытать у нее имя того, в кого влюбилась. Сдерживал себя от глупостей.
Глупостью было уехать.
Даже не глупостью, а фатальной ошибкой.
Он не должен был уезжать. Не имел права оставлять свою малышку одну на попечении вечно занятой новыми отношениями матери и непонятного призрачного ухажёра.
Ему нельзя было уезжать. Нельзя! Не имел права оставлять ее!
Он должен был засунуть все свои чувства и желания в задницу и думать о ней. Как для нее лучше.
Нужно было смириться и остаться. Другом, знакомым, да не важно кем, просто быть рядом и иметь возможность провожать ее домой или сдавать с рук на руки тому, другому. Так она была бы цела, так она бы не проходила через весь этот ад.
Вина и боль сжирают его живьем, не оставляют ничего от него прежнего.
Он всю жизнь будет себя винить.
Но сейчас на себя плевать.
Важна Ксюша. Ее состояние, ее жизнь.
У него ничего и никого, кроме нее не было и не будет. Не важно, где и с кем он будет находиться. За тысячи километров от дома. На другом континенте или на другой планете. У него только Ксюша есть. Была и будет.
Руки немеют. Силы кончились. Голос сорван и горло дерет от боли. Но в душе, наконец, все перекипело, перестало бурлить и наступила тишина.
У него в ушах звенело от собственного крика. За грудиной камнем застыло сердце. Дышал, а воздуха не чувствовал.
Съехал по стене на пол. Прикрыл глаза.
На улице восход. Вязкий туман окутывал город, но солнце время от времени прорывалось через серое марево.
Но у него есть свое личное Солнце. Оно грело его всю жизнь, а сейчас наступило Затмение. Окрасило жизнь в темно-красные тона безнадежности, вины и боли.
У него вся жизнь на то, чтобы сделать свое Солнце вновь теплым и светлым. Вернуть ее улыбку. Избавить от страха.
Все, момент слабости закончился. Нет у него больше права на слабость. Нет права на ошибку.
В дверь квартиры неожиданно позвонили. Настойчиво и несколько раз. Пришлось открывать глаза.
Погром