Верхняя часть одеяла вяло откинулась. Столь же вялый взгляд скользнул по окну, мрачной глубине просторной комнаты, а затем потерял всякую осмысленность. Взлохмаченная голова вновь скрылась под одеялом.
Лишь спустя десятки секунд я осмелилась судорожно выдохнуть. Наверное, мне просто повезло, что взгляд Фриты упал не на меня, – словно бы осознанно давая мне шанс осуществить задуманное, занавес полностью меня прикрыл.
Каждое движение, самое малое и привычно неосознанное в повседневности, давалось теперь мне с большим трудом. Сантиметр за сантиметр я продвинулась к комоду вплотную. Столь же медленно потянула и за медную ручку. Прошло несколько минут, прежде чем мне удалось приоткрыть верхний ящик хотя бы наполовину. Но, о чудо, – ключ оказался на самом виду! Дружелюбно вспыхнув в свете уличного фонаря, он послушно замер в моём кармане. Вновь и вновь я проклинала несмазанное колесо, боялась хотя бы мельком обернуться, но комната всё же без лишних происшествий выпустила меня наружу и позволила прикрыть за собой дверь.
И вот немногим позже я предстала перед выходом. Ключ оглушительно громко повернулся в замке, звук повторился в коридоре эхом, от которого Фрита наверняка проснулась, но отступать было поздно, – я уже давно и не раз себя в этом уверила. Торопливо перевалив через порог, я выскочила наружу. Ночь забрала меня в свои колючие объятья, будто только того и ждала, но я не стала её отстранять, хотя мысли о возможных последствиях принялись возвращаться ко мне всё чаще и чаще. До последнего я гнала их прочь, до последнего думала об Огоньке и о том, что он мой лучший друг.
Так, нелепо скользя по обледенелым ступеням и только чудом не опрокинув кресло, я спустилась с крыльца и устремилась к калитке. Поседевшая от мороза задвижка нехотя отошла в сторону, – и уже не только моя комната, но и весь дом остались позади. Одна, среди пустых автомобилей и далёкого собачьего воя, я стояла под фонарём и быстро осматривалась вокруг.
Пока я пыталась сообразить, как проще всего добраться до леса, ветер принёс со стороны шипящих елей несколько пригоршней снега, а затем стих и обратился в мягкие пушистые снежинки, похожие на беленьких шмелей.
Очень скоро позади вспыхнул свет. Я поняла это по отсветам на плечах. Значит, загорелся светильник около входной двери.
Судорожно надевая варежки и тараща в пустоту глаза, я заспешила прочь, вверх по накренённой улочке. В какой-то момент одинокий вой собаки резко оборвался. Не знаю отчего, но столь внезапно возникшая тишина насторожила меня сильнее прежнего и заставила ускорить темп. Теперь я слышала лишь себя, своё сбивчивое дыхание и своё сердце. А ещё я слышала дом.
– Мари! – кричал голосом Фриты он мне вслед. Округлые окна вспыхивали один за другим, но их слабый свет больше до меня не дотягивался. Одинокая девочка-инвалид теперь была ещё более одинока, чем когда-либо прежде.
Я