Я опять перебиваю:
– Это опасно? Для меня.
– Определенный риск есть всегда, даже при обращении с простейшими заклинаниями, – отмахивается старик. Морщины на секунду складываются в демоническую маску. – Каждый маг вам это скажет. Ритуалы нашего дорогого профессора Хайме не рискованней любых других. Поэтому давайте опустим утомительные подробности до более подходящего момента. Я взял на себя смелость распорядиться, чтобы все документы подготовили в срочном порядке. Поэтому, если вы согласны стать частью Университета, то давайте покончим с формальностями. Вы устали и ранены, и я приношу извинения за последнее: меры предосторожности. Ваша стихия бывает опасна для окружающих, а металл удавки заколдован, чтобы предотвращать возможные эксцессы.
Я осторожно киваю. Отпусти меня. Раны тянет ноющей болью, колени дрожат, мигрень давит на веки. Старик наклоняется ближе, словно ждет чего-то, мятное дыхание теплом ложится на щеки. Глаза мутные, неподвижные, в отличие от остального. Выдавливаю кривую улыбку:
– Я понимаю… вы тоже извините, я была груба. Я испугалась, и все еще растеряна. Даже не спросила, как вас зовут.
– Ничего-ничего! – наконец разжимает хватку и шагает назад. Глотаю стон облегчения. – Я сам должен был представиться! Советник Гофолия, один из девяти руководителей Университета.
– Вы, как всегда, скромно умалчиваете, что возглавляете Совет, – склабится Хайме.
– О, не так уж это и важно!
– Большая честь, – слишком большая. Пожимаю протянутую ладонь и вновь попадаю в плен цепких пальцев:
– Взаимно, взаимно… рад, что мы быстро достигли понимания. Теперь мы вас оставим. Верно, Рамон? Максимилиан позаботится о бумагах и знаке.
– Конечно! – энергично трясет папкой и узким подбородком серый человек.
– Не постесняюсь повторить: рад знакомству! – чужая кожа словно приклеилась к моей, пульс грохочет в одном ритме с гримасами Советника Гофолии. Накатывает липкая обморочная слабость, на мгновение все вокруг размазывается, поворачивается – резко отшатываюсь, выдергивая руку и налетая на Хайме, успевая заметить удовлетворение в улыбке старика. Сморщенное лицо опадает, повисает тряпичной маской. Во рту появляется металлический привкус.
– Вза-имно… – язык не слушается, но уже через секунду морок уходит – вместе с Советником.
– Вам определенно нужен отдых. И холодный компресс, – отряхнув с халата несуществующие пылинки, сухо замечает Хайме на прощание. Трогаю опухшую после Нининого удара и встречи с землей скулу. Он прав.
Максимилиан не пытается играть в вежливость. Сразу тащит черными коридорами, шагая широко и резко, бросаясь вперед всем телом и поминутно оглядываясь, иду ли я – в кабинет, где на совершенно пустом столе ждет золотая ручка.
– Ознакомьтесь,