Тарон. Нуш

по лицу Тарона – оставьте меня одного, наедине с моей болью. По-отечески положив руку на плечо Тарона, старик тихим голосом спросил: – А знаешь ты, что говорит тебе твой сын?

      Да, ты не слышишь его голос, даже в себе ты голос сына заглушил своими мыслями. А все они ведь тоже разговаривают с близкими, кем любимы и кого любят. Я больше чем уверен, он и сейчас говорит тебе: «Пап, береги мою маму, береги себя». А ты не слышишь. Никто из нас не может слышать их, мы, люди, слишком грубы для восприятия того, куда все в итоге уходим. А они никогда не позволяют себе потревожить нас. Это мы, простые люди, сами того не желая, тревожим их покой, их мир. И не понимаем, что сами причиняем им боль. Вдвойне. Ведь грань никогда не станет эллипсом… Внимая мудрым речам старика, Тарон едва сдерживал свои скупые слёзы, накопившиеся озерами в его синих глазах. Боль цепко держала разум в своих тисках и не давала осознавать смысл сказанного невесть откуда появившимся человеком, сидящим сейчас рядом с ним.