За рулем чужой жизни. Диана Дмитриевна Даткунайте

после его резких движений успокаивается, я снова могу дышать. Руки сами ползут по плотной, слишком большой куртке, чтобы заметить мою фигуру, и останавливаются там, где бьется крохотное сердечко.

      – Все будет хорошо.

      День 46

      Снова закрываю глаза и мечтаю проснуться в другом месте. Далеко. Почувствовать на губах соленый бриз. Кажется, я когда-то была на море. Точно была, иначе не смогла бы представить легкий ветер, пропитанный свободой. Была и еще не раз буду. Только в следующий раз со своим маленьким солнышком. Хотя, к тому моменту, оно уже и не будет таким маленьким.

      День 54

      Нечего писать. Дни однообразны. От звонка до звонка.

      День 65

      Еще одно письмо. Но на нем нет ничего, что могло бы намекнуть, кто отправитель. Но мне это и не нужно. Стоило распечатать конверт, как коленки подкашиваются и Лариса, которая так и мельтешит вокруг, подхватывает меня и тащит к скамейке.

      “Привет. Я долго не мог себя заставить взять в руки ручку. Каждый раз, прежде чем скомканный лист летел в мусор, пальцы заливались чернилами из треснувшего капилляра. Не знаю, допишу ли это до конца. Надеюсь, да. Ты, наверно, заметила, что  на конверте нет обратного адреса. Прости, но я хочу сыграть с тобой в одну игру. Как в детстве. У тебя всегда получалось лучше. Ты не боялась, в отличие от меня, садиться на “горячий стул” и слушать все, что о тебе думали другие. Я хочу быть как ты, и уметь отвечать на каждый выпад, смело смотря в глаза. Но я боюсь раствориться в твоем шоколадном омуте, погрязнуть целиком. Я виноват перед тобой. Я… должен был успеть спасти всех. Думал, что успею, но у меня не получилось. И теперь ты меня ненавидишь. Но я ненавижу себя сильнее. За то, что не пришел тогда, не смог смотреть на то, как тебя уводят из стен больницы, которые не только тебе стали второй кожей. Я бы просто не сдержался…

      На счет отца… сомневаюсь, что тебе нужны мои соболезнования…вы никогда не были близки, а после аварии… Я не знал про завещание. Я верну все, что принадлежит тебе, хотя папин юрист говорит, что это невозможно. Этот пункт отец тоже не забыл упомянуть в той чертовой бумажке!

      А он ведь хотел застрелиться. Не думаю, что тебе об этом рассказали. В тот вечер, после очередной волны грязи в газетах, он напился. Сильно. Я случайно увидел это, зайдя в его кабинет. Эта картина навсегда въелась в мой разум. Я выхватил пистолет раньше… раньше, чем он это сделал. Но его время все равно закончилось. Я смог подарить ему минуту, а потом он упал к моим ногам. Просто не стал бороться, хотя я еще мог помочь ему. Он оказался слаб, и в этом нет твоей вины.”