– Обидно, – шмыгнет форточкой важное здание, прозванное в народе Койкой.
Да-да, по имени той самой реки, от которой мы с вами принялись путешествовать.
– Очень обидно, – подтвердит распахнутая с торца дверь.
Это сторож и по совместительству дворник Искандер Лопаткин направился эффективно поражать окружающие загрязнения. Едва первый лучик мягко поскребётся в окошко подсобки, как без трёх годиков сорокалетний паренёк уж на ногах. Пока солнышко аккуратно отодвигает серую шторку, дабы упасть на закатанный временем палас, Искандер уже доедает омлет из четырёх яиц и одной помидорки. Поправив чёрные с вкраплениями седины усы ровно двумя пальцами: указательным и средним, Лопаткин выдвигается к месту свершений.
Казалось бы, всего лишь ночка прошла, а прилегающий к Койке двор совсем пал в неприличие. Нечёсан, неубран, одним словом – оскверняет важность Управы по самое не балуй. Но Искандер засучит рукава да как открыто нанесёт метлой высокоточный удар по разбросанным фантикам и потерянным окуркам. Вот, совсем другое дело. Теперь тут и главе этой самой Койки пройти не стыдно. О, а вот собственно и он: на кровно-заработанном джипе подруливает к зданию.
Таких машин в городе ровно две: у главы Управы и у главмилиционера. Или в простонародье: у начальника Койки и у главмента. Как вы понимаете, реформу МВД, наградившую милиционеров режущим слух именем «полицейские», жители Эски прогнали, не успела она о себе до конца заявить. Поэтому охранять европейский городок продолжила родная отечественному сердцу милиция. Но не одна, а под управлением генерал-майора Паркинсон-Кубышкина Мстислава Игнатовича. Да-да, мужа той самой модницы от медицины Симоны Ахилловны Паркинсон.
В своё время пышная леди Симона по причине острой непереносимости фамилии Кубышкина недвусмысленно намекала тогдашнему просто майору о том, что при заключении брака хорошо бы молодой семье зваться Паркинсонами. Эту фамилию, в конце концов, ещё её прадед носил – заслуженный акушер советского союза. На вялые претензии Мстислава, что и его прадед носил фамилию, правда, не Паркинсон, а Кубышкин, Симона предупреждающе склоняла голову к правому плечу. Влюблённому по самые погоны офицеру ничего не оставалось, как смириться. Но только на половину! Дабы на своей службе, что опасна и трудна, окончательно не прослыть подкаблучником. А уж страсть зама по медицине к разноцветным туфлям на шпильках-небоскрёбах давала коллегам Мстислава Игнатовича ой какие соблазнительные поводы для шуток. Сюда же приплюсуйте разницу в росте и весе на тридцать сантиметров-килограммов в пользу мадам Паркинсон. Чувствуете,