Книга первая
Добраться до лодок
Это видение мелькнуло перед ним и пропало, словно исчез след горячего дыхания с потускневшего зеркала, стоявшего за нею, в резной раме из черного дерева, изображавшей целый лазарет убогих черных купидонов (иные были без голов, и все калеки), предлагавших черные корзины с обгорелыми фруктами каким-то черным божествам женского пола…
Троил: Не волнуйся, я сдержусь. Во всяком случае, хочу сдержаться.
Глава 3
– Словом, – сказал Сидни, – время теперь такое отчаянное, что приходится играть в азартные игры и ставить отчаянные ставки. Пускай доктор играет наверняка, а я буду играть на проигрыш.
В конце концов Дженис Корделия Пламтри очутилась в кресле, стоявшем в телевизионном фойе.
Ей случалось навещать людей в больницах, где линии на линолеумном полу вели куда-то – «Идите по желтой линии, и попадете в акушерское отделение», ну или куда-то еще, – но черные линии на сером линолеуме медицинского центра «Роузкранс» водили вокруг по большой неровной петле, в которой зияли удручающие прогалы на перекрестках коридоров. Может быть, здесь суть была в том, чтобы можно было самостоятельно выбрать место назначения – телевизионное фойе, пост дежурного медика или твоя «комната» с двумя незаправленными кроватями, без ванны и даже умывальника и с незапирающейся дверью.
В коридорах и фойе имелись окна из армированного стекла, но из них были видны только огороженные дворики, покрытые в это предвечернее время густой тенью и совершенно пустые, если не считать легких столиков и мусорных контейнеров с куполообразными крышками и распашными дверями; туда по большей части было невозможно попасть.
Висевшие по стенам блеклые репродукции акварельных изображений цветов были забраны плексигласом, а не обычным бьющимся стеклом. Она не могла припомнить, каким образом выяснила это, вроде бы она ни разу не прикасалась ни к одной из этих картинок за… девять дней – столько времени она уже провела здесь.
– Думаю, что он похож на вас, – продолжал доктор Арментроут. Тучный седовласый психиатр подтащил свое кресло к тому, в которое рухнула она, когда все же сошла с петли, прочерченной на полу, и ввалилась в телевизионное фойе. Он говорил с ней уже минуту или две, но она смотрела мимо него.
За спиной Арментроута, в подвешенном к стене (выше человеческого роста) прикрытом прозрачным плексигласовым щитом телевизоре Хамфри Богарт, сверкая зубами, безжалостным тоном говорил толстяку: «Нам не обойтись без козла отпущения». Цвета на экране не было, и все персонажи – и Толстяк, и Богарт, и Джоэл Кэйро, и «стрелок» – были черно-белыми, как воспоминания о ком-то.
Пламтри пошевелилась в кресле, обитом клеенкой, и плотнее закутала колени джинсовой курткой, но не отводила глаз от экрана. Убийство, судя по всему,