Такое размещение самолетов потребовало увеличения количества постов, а соответственно и количества задействованных в наряд курсантов. Мы это отлично понимали, однако учеба застопорилась, полеты прекратились. До нас дошли слухи, что того количества боевых машин, которым ВВС КА располагали до войны, не стало. В небе обозначилось явное превосходство авиации противника, да и сами машины по своим летным качествам уступали немецким. Это наводило на размышления: а нужны ли мы будем, как летчики, летать-то ведь не на чем. В отношении нашей дальнейшей перспективы никто ничего определенного сказать не мог. А пока приходилось тянуть лямку караульной службы. Хотя я ничем не отличался от своих однокашников, меня стали часто посылать начальником караула. Обычно ими были младшие командиры, но иногда и средний комсостав.
Вскоре мы на себе прочувствовали потери нашей авиации. Все пригодные для боевой работы самолеты у нас забрали на фронт. В связи с этим количество караулов сократилось, и нам представилась возможность приступить к полетам на СБ. Программа обучения на этом самолете шла у меня успешно. У инструктора я считался одним из лучших. Однако вскоре у нас произошло ЧП – разбился самолет. Погибли мой инструктор и курсант С. Белецкий. В тот августовский день я был в стартовом наряде и вел хронометраж. Незадолго до окончания полетов ко мне подошел инструктор Качанов и, увидев в руках журнал хронометража, спросил: «Ты в стартовом наряде?» – «Так точно». – «Тогда давай сделаем так: нарушим плановую таблицу – ты пока продолжай вести хронометраж, а я сейчас слетаю с Белецким, покажу ему действие триммеров, а потом мы будем летать с тобой до конца дня. Подготовлю тебя, а завтра после проверки вылетишь самостоятельно».
Чтобы не прозевать окончания полета с Белецким и не мешкать потом с посадкой в кабину, я решил следить за их полетом особенно внимательно. Наблюдаю, и вдруг появилась неприятная мысль: «Нет, не лететь тебе завтра самостоятельно». Пытаюсь ее отбросить, но она не выходит из головы. Вижу, как самолет после четвертого разворота на высоте примерно 600 метров пошел на второй заход и сделал небольшую горку. Мысленно представил себе действия Качанова и Белецкого. Это упражнение я уже делал, знал, насколько эффективен триммер руля высоты, и представлял, как сейчас пыжится Степка, стараясь удержать самолет в горизонтальном полете. Я знал, как тяжело удерживать штурвал в момент, когда Качанов отклонял триммер на пикирование. При всем старании одной рукой я не мог этого сделать,