Грань дозволенного. Василий Михайлович Подкованный

чего это все так притихли? – внезапно спросила Стася, отложив ложку. – Когда я зашла, вы о чём-то так оживленно переговаривались, но сейчас все молчат.

      Мои предположения оказались верны: до этого была лишь прелюдия к этому паскудному спектаклю. А тем временем, Ясенева, поправляя манжеты на униформе, продолжала:

      – Класс – это как большая семья, в которой ни у кого не должно быть секретов. Верно, Вань?

      Долофеев, к которому неожиданно обратилась Стася, вздрогнул.

      – Да, – только и выдавил заметно побледневший Ванька.

      – Ну, раз так… – Стася подняла свою наполовину полную тарелку, передавая её сидящему рядом Ковалёву. Тот, набрав побольше слюны, от души плюнул в борщ. Затем передал следующему. Гогоча, в тарелку высморкался Блинов, хихикая сплевывали туда и «девочки». Пройдя круг, тарелку с содержимым поставили прямо перед носом Долофеева, который бледнел всё больше. Один из сидящих напротив отморозков снимал всё на камеру.