Комплимент друга был приятным, однако плохо скрывал свое назначение.
– Напомню, что я начала писать, не зная, куда деть свои неуемные идеи. Проза – лишь способ ненадолго утихомирить разбушевавшееся сознание. Направление психология поможет мне получить именно те знания, неимение которых приводит меня к писательству, – объяснила я лекционным тоном.
– Хорошо, Анна Дмитриевна, – хохотнул Влад. Я тоже улыбнулась.
Влад прекрасно знал, что со мной не все в порядке. Знал с тех самых пор, как мы познакомились. Разница лишь в том, что тогда он был ребенком, и не понимал, насколько серьезна моя проблема
– Ты… ты… Ты уже записала себя в отряд психически больных, да? – дрожащим голосом спросил друг.
– Ну… пока нет, – неопределенно ответила я.
Влад застонал.
– Не обманывай меня. Ты так зациклилась на мысли о том, что с тобой что-то не так, что в итоге пропускаешь всю свою жизнь. И вместо того, чтобы перестать считать себя белой вороной, ты планируешь изучать психологию с целью понять, в чем же твой дефект. Которого, на мой взгляд, абсолютно нет! Ты так ищешь ответ на вопрос, почему ты отличаешься от общества, а я считаю, что ты совершенно нормальная, такая же, как все мы, – выдал друг эмоциональную тираду.
Я сделала глубокий вдох. Что ж, Влад в корне не понимал мою проблему.
– Понимаешь, в том-то и суть: я не хочу быть как все! Меня раздражает тот факт, что наша (ладно, моя) жизнь предопределена. У моего организма есть набор определенных функций и признаков, на которые если я и могу повлиять, то в незначительной степени. Я знаю, что однажды я умру от старости или от какой-нибудь болезни. Что примерно к тридцати пяти годам я замечу, как мое тело начнет увядать, и все, что мне позволено с этим делать: наблюдать. Что касается духовной части, меня тошнит от всего человечества. Я люблю тебя, люблю Оксану и Марину, но я никогда еще не встречала человека, мыслящего, как я. Все такие… одинаковые. Все мое нутро отторгает этот мир.
– И все это тянется с детства… – напомнил Влад.
– Да. Когда я была подростком, я думала, что эзотерические учения помогут мне уйти в мир, который мне подходит. Я ничего не понимала, потому что, согласись, двенадцать-тринадцать лет – очень мало, чтобы уметь проводить качественный самоанализ и выяснять, откуда у меня такие желания. Все, что занимало мою душу и разум, это мания получить тайные знания, потому что они могли бы сделать меня такой, каким не сможет стать никто другой.
– Почему так важно отличаться? – спросил Влад.
– Я не знаю. Все, что я помню – у меня однажды возникло стойкое отвращение к реальному миру. Он давал мне только боль. И это не проходит с годами. Я чувствую себя… сломленной. Как будто меня по ошибке забросило не туда, и я, ослепленная дезориентацией, вынуждена лишь существовать, – увидев выражение тоски на лице Влада, я поспешила объяснить: – Так не всегда. Но оно постоянно где-то здесь,