Записки русского солдата. Иван Николаевич Азанов

в других местах с другими людьми я был такой же, как все. Никто ни к чему не придирался, всё было в порядке. И жил нормально, и ходил нормально, и сам себя содержал в порядке, и лошадь в порядке, и амуниция в порядке, оружие в порядке. Как только появлюсь во взводе, так начинается: то оружие грязное, то лошадь, то амуниция, то шпоры грязные, то сапоги. В конце августа 1940 года меня перевели в другую часть, в 105-й отдельный батальон связи. Квартировал он на станции Лазо. Распорядок здесь был далеко легче, питание лучше. Одно было хуже: зачислили меня в учебную роту. Учили на младших командиров. Это значило, что служить надо будет три года, тогда, как рядовому – два года. С месяц держали меня в учебной роте, потом поняли, что я бестолковый и учить дальше нет смысла.

      Перевели в хозяйственный взвод ездовым. Дали мне пару лошадок да бричку. Стал я ездить по хозяйственным делам батальона. То за продуктами, то за имуществом для батальона. Потом стали возить дрова из тайги километров за двадцать. Когда же вывезли все дрова, стали возить сено за пятьдесят километров с лишним. День едем туда, за ночь грузим возы да кормим лошадей. На следующий день едем обратно. Никого старшего с нами нет, сами себе хозяева. Питание берём сухим пайком, в деревне готовим сами. Так служить можно.

      Но 17-го апреля нас десять человек из батальона посадили в эшелон со всеми солдатскими пожитками. Начиная с ружейной маслёнки, постельным бельём, шубой и валенками. Повезли на западную границу. Ехали двадцать суток. Прибыли на новое место службы четвёртого мая.

      Западная граница

      Восемь человек из десяти нас направили в 61-й танковый полк, который квартировал в местечке Судовая Вишня, Дрогобычской области. Двоих наших оставили при штабе дивизии в городе Грудек Егиленский. За командира взвода поставили к нам старшего сержанта, третьего года службы. Он был участником боевых операций при освобождении Западной Украины в 1939 году. Человек грамотный, развитый и очень смелый, и решительный, и добрый. К нам относился как к товарищам. На занятия уводил нас подальше от части, чтобы не мозолить глаз начальству, и там оставлял одних. Кто хочет спать – спите, кто хочет читать – читайте. Сам уходил в деревню к какой-то вдовушке. К обеду точно в срок приводил в полк. Вечером назначал в наряд на городскую ЦТС, два человека в штаб полка, два человека на полигон, когда там шли боевые стрельбы. Так прошёл май и половина июня 1941 года. Потом нам дали пополнение майского 1941 года призыва, около двадцати человек.

      С молодыми проводили занятия, а нас, стариков, посылали только в наряд. Молодым выдали оружие, у нас его не было. Старший сержант Сосков ждал вызова в военное училище, потому, как у него давно был подан рапорт. Нам он не раз говорил: «Вам придётся воевать. Я уеду в училище, а вы будете воевать». «Откуда вам это известно?» – спрашивали мы. «Откуда, это дело моё, а когда начнётся война, вспомните меня». В половине июня ему пришёл вызов, и он уехал в училище. К нам прибыл молодой лейтенант из Саратовского военного училища связи на должность командира взвода.

      Жили мы май и июнь в трёхэтажном