Дежурный повторил приказание и вышел. Командир эскадрона опять давай на меня рычать. Слов его повторять нет нужды, да я их и не старался помнить. Сорок с лишним лет прошло. Явились два солдата с винтовками. «Отведите в штаб полка, сдадите дежурному». Повели меня, как преступника, под двумя винтовками. Привели. Дежурный отпустил солдат, а меня сопроводил в кабинет командира полка, майора Хвостова. Больше я о нём ничего не знаю. С ним за одним столом сидит и комиссар полка. Батальонный комиссар Бочаров, если мне не изменяет память. Майор Хвостов, маленький, шустрый мужичок, с бабьим писклявым голосом, но резким и сильным. Кричит так, что ушам больно: «Что, служить не хочешь? Я заставлю служить или сам расстреляю!» «Мне, говорю, уже обещал то же самое, старший лейтенант такой-то. Пошли, говорю, в кусты. Не здесь же вы будете меня стрелять». Он замолк.
А краска на лице так волнами и ходит. Соскочил на ноги, бегает по кабинету. Комиссар начинает потихоньку: «В чём же дело, товарищ Азанов? Может в эскадроне что-то не нравится? Может с начальством что-то не так? Может что-то дома не в порядке?» Я говорю: «Я сюда приехал не к тёще на блины. Начальство, какое бы не было, всё начальство и не мне его выбирать. А дом у меня, как у всякого солдата: где ранец, тут и дом, другого у меня нет. Я считаю, что если я одел шинель, то не перестал быть гражданином СССР. А всякий гражданин СССР имеет право на лечение. Поэтому я требую медицинского осмотра квалифицированных медиков. И не иметь больше дела с нашими полковыми коновалами. Найдут болезнь – будут лечить. Не найдут – расстреляют. И это тоже не плохой конец. Больше я ничего не имею вам сказать».
Командир полка всё это слышал, но когда я закончил говорить, снова закричал: «Что хитришь? Видали мы и не таких мудрецов, да ломали! Я выбью из тебя хитрость, на гауптвахте сгною и т. д. и т. п.! И так до девяти часов, без обеда и без ужина, что уже является ЧП в армии. К девяти часам вечера командир полка вызвал солдата и две лошади из нашего эскадрона к штабу полка. В моей больничной книжке сам написал направление в дивизионный медсанбат: «Направляется красноармеец Азанов для медицинской экспертизы». И его подпись и печать. И вот, в десятом часу мы прибыли в медсанбат. Я отдал направление дежурному врачу. Тот прочитал, позвонил по телефону кому-то, потом ещё кому-то. Через полчаса собралось шесть человек медиков. Что за звания у них, я так и не знаю. Но знаки отличия у всех присутствующих – ромбы. У кого один, у кого два, у кого и три, и четыре.
Я разделся догола, и они меня вертели, как хотели, все по очереди. Потом предложили пойти одеться. Я оделся. Показали место, сел