по холодному снегу и льду.
Птицы черные на проводах,
как прищепки сидят, а над ними:
«Слава тем, кто скончались живыми», –
развернулся плакат на столбах.
Тихо бьются о память они,
постоянно каспийские дни,
и, ступни омывая, ложатся…
Умирать не страшней, чем рождаться.
* * *
Мой горний лик подернут небом,
мой клип не снят еще к стихам.
Бомжей капканы, батонебо,
разбросаны по городам.
Мой звездный час еще не пробил,
мой крест склоняет на весу
то к прямоте рубленой гроба,
то к белке жизни, колесу.
По жилам кровь – трамвай по рельсам –
подвозит сердцу без числа
цветы любого вида зла,
со скрипом в плоть входя, железом;
ему дарует, батонебо,
не распростертое вдали
ворон считающее небо,
а зубы сжатые земли.
* * *
Разборки, воровство и голод –
вот все, что видел ты вокруг.
За голубя убитый друг.
За просто так убитый голубь.
За гамбургер и кока-колу –
один с Нью-Йорком на один.
Привод в милицию. Спецшкола.
Спортзал. Д´Амато Константин.
…Весь мир любовь, ты в ней – гроза.
За поясом взмывался пояс,
пока толпы шумел вокзал,
который прорезал твой поезд.
Без музыки и без халата,
в боксерках черных и трусах,
ты нес на ринг огонь и страх,
как завещал тебя Д´Амато.
Удары голову кружили.
Сквозной, не в мозг ведущий глаз –
ты понял мир, когда, пружиной
сломавшись, рухнул на канвас.
В последнем раунде – как в первом.
Сводила заповедь с ума,
когда бы не сама по неграм
с ума сходившая тюрьма.
На небе сгинет твой подельник.
С тех самых пор твой бокс, Клондайк,
стал зарабатываньем денег,
и заржавел железный Майк –
с тех самых пор, когда казалось,
что проиграть не в силах бой.
Но грянул гром над головой.
И мир, гигантский Бастер Даглас,
встал над поверженным тобой.
* * *
Паром, таможня, паспортный контроль,
какая цель приезда, Украина
витает нас, российский три колор
отстал, с закатом слившись воедино.
Огнями полыхающая Керчь.
Стекая по ступеням Митридата,
неспешно пламя продолжает течь
по улицам, в честь праздника поддатым.
Открытые: кафе, аптека, рана
на месте стыка суши и воды,
на месте, где причален Амирани
предвестьем или памятью беды…
День Украины. Пьяная толпа
вокруг меня расходится кругами.
Отсчитываю сорок два столба
у входа на вокзал, что у кургана.
А что сказать о смерти? – Я живу,
на данный час – в стенах