Добро пожаловать в Абрау!. Евгений Владимирович Башкарев

рассматривал экскурсантов. По его манере окидывать взглядом толпу создавалось впечатление, что он работник ФСБ. Слишком усердно Кочкин прищуривался и сам удивлялся, когда люди с тем же усердием смотрели на него. Надо заметить, что очень часто люди смотрели на Кочкина не только с усердием, но и с небольшим пренебрежением. Виной тому Григорий Ильич считал огромный нос, который при вдохе сильно раздувался и хлюпал, будто в нем что-то закипало. Когда клокотание в носу Кочкина стало отвлекать людей от экскурсии, а неприятный запах пота и нестиранной одежды заволок верхнюю часть зала, Елена Николаевна приняла решение узнать, в чем дело, и выпроводить начальника смены из помещения.

      Она вежливо попросила экскурсантов сделать несколько снимков на память и подождать ее здесь, не покидая зал.

      Кочкин ухмыльнулся. Он потянул носом, гримаса на его лице стала более угрожающей, но тут он выпустил воздух и прокашлялся. Елена Николаевна мысленно перекрестилась. Запах, исходивший от упитанного мужчины, был непередаваем. Стоя возле него, она старалась дышать ртом.

      – Что-то случилось, Григорий Ильич? – спросила Гейкина, указывая на выход из зала.

      – Да, – пробубнил он, озираясь по сторонам, будто впервые попал в это место. – Случилось, Лена. Поэтому я здесь.

      Он говорил через нос, немного растягивая слова. Его маленькие глазки бегали как заведенные, а все тело под такт шальным нервам дергалось и извивалось.

      – Что случилось? – Елена Николаевна попыталась его поторопить.

      Она не любила задерживать экскурсии, тем более пересечение одной группы с другой в погребах завода было недопустимо. За это грозил штраф.

      – Один из моих сотрудников, Лена, сказал мне, что в пятом тоннеле видел какой-то ящик.

      – Какой еще ящик?

      – Продолговатый, прямоугольный, обитый бордовым сукном…

      – Гроб?

      – Возможно, – продолжил он, поглядывая по сторонам. – Возможно, это был гроб. Но важно другое.

      Он опустил голову, давая глазкам впиться в Елену Николаевну, как если бы это были назойливые насекомые.

      – Важно то, что в начале смены ящик был, а в конце пропал.

      – И какое я имею к этому отношение?

      – Самое что ни на есть прямое, – Кочкин вскинул левую бровь. – Твои экскурсии проходят по пятому тоннелю?

      – Да.

      – Ты видела этот ящик?

      – Нет.

      – Тогда как ящик мог появиться в ночную смену, если в дневную его никто не приносил?

      – Понятия не имею, Григорий Ильич.

      – Так дело не пойдет, – он с упреком посмотрел на нее. – Если мне никто не врет…

      – Вы намекаете на то, что я тайно выношу из тоннеля бутылки?

      – Я этого не говорил, – Кочкин придвинулся к ней на благонадежное расстояние.

      Тошнотворный запах накинулся на Елену Николаевну, как рысь на беспомощного зайца. Женщина сделала шаг назад, но лучше себя не почувствовала.

      – Сегодня я проведу инвентаризацию.