Эве шел тридцать седьмой год, и она знала, что в погребах завода есть бутылки, возраст которых дышит ей в спину. Она мечтала когда-нибудь там побывать, но те тоннели были закрыты для лиц общего персонала. Бутылки в них переворачивались реже, и круглый год, кроме редких дней, установленных для посещений специалистов, поддерживалась полная темнота.
В тоннелях Эвы свет появлялся чаще. Они вентилировались и по ним водили туристов, чтобы те, насытившись тайнами подземелий, поверили в целебные свойства вина, впитали всю честность его приготовления и в фирменном магазине завода купили как можно больше бутылок. Только Эва знала честность предприятия с несколько иной стороны, поэтому изредка, пропуская пюпитры, выполняла свою работу быстрее намеченных часов вахты.
Из своей практики Эва знала, что если и не переворачивать бутылку неделю, осадок все равно ляжет в горлышко, пусть и не так ровно. Закон земного притяжения для виноградного сока никто не отменял и, как считала Эва, дегоржаж удалит осадок каким бы он ни был, одинаково. Проблема заключалась лишь в том, что ее подсменная, Оксана Биглева (в сферу ее влияния входило восемь тоннелей) могла заметить неперевернутые бутылки и кое о чем ей напомнить. Из-за вредной подруги Эва не хотела получать нагоняй от начальника цеха, поэтому пройти мимо пюпитра она не могла ни при каких обстоятельствах. Часть бутылок все равно приходилось переворачивать.
Вот и сегодня она зашла в тоннель №5, поздоровалась с первым пюпитром и его бутылками, спросила, как дела и как они провели ночь. Сообщила, что ее ночь прошла отвратительно из-за болей в животе, возникших сразу после плотного ужина. Упомянула о том, как упал доллар, и как сборная России по футболу сенсационно обыграла Египет. Окинула неспешным взглядом все бутылки, пытаясь вспомнить, какие переворачивала вчера, а какие не переворачивала уже две недели. Ничего не вспомнила и посредством русской рулетки прокрутила на положенные девяносто градусов те, что были больше запылены.
Впрочем, при таком тусклом освещении все бутылки были одинаково пыльными. Риски на днищах торчали во все стороны, и не было ни единого шанса уследить в них какую-либо последовательность. Эва, положившись на свой опыт, провернула несколько бутылок и пошла к следующему пюпитру. Так она дошла до середины тоннеля и уже собиралась затянуть песню, когда увидела странный предмет, лежащий под арочной дверью.
Предмет удивил Эву Кордову и в равной степени испугал. Сначала она решила, что это ящик, в котором бутылки переносили в цех для удаления осадка. Чуть позже она поняла, что врет самой себе, потому что ящик выглядит совсем не так, как подобает транспортировочным упаковкам. Предмет, оставленный под дверью, имел продолговатый корпус с острыми оцинкованными углами и крышку на тонких блестящих петлях. Глядя на петли, Эва решила, что перед ней лежит бельевой сундук. Если бы не бордовая обрамляющая ткань, придающая ящику траурный вид, она бы на том и сошлась, но окинув взглядом сундук повторно, Эва поняла, что это не так. Внезапное замешательство заставило ее отпрянуть от неопознанного объекта. Эва отступила назад и взглянула на дверь.
По слухам она знала, что тоннель №5 был заключительным из построенных еще в девятнадцатом веке, и все арочные двери, ведущие из него, равно как и из четырех других, были закрыты в целях безопасности персонала. Большая часть из них была замурована бетоном. Оставшиеся представляли завесу тайны. Даже те, кто проработал на заводе более тридцати лет, не знали, что за ними.
Она посмотрела направо, посмотрела налево и застыла в полном недоумении. Ящик имел такую форму, что пронести его меж пюпитрами не представляло никакой возможности. Нужно было освобождать дорогу, сдвигая пюпитры от прохода к стенам. А для того, чтобы их сдвинуть, потребовалось бы вытаскивать бутылки, прикасаться к которым было строго запрещено. Бутылки разрешалось только вращать, только в определенный промежуток времени и только установленному персоналу. Следовательно, как подразумевала Эва, пюпитры никто не двигал.
Но ящик, обитый бордовой тканью и сцепленный цинковыми заклепками, продолжал покоиться у двери, доставляя Эве столько изумления, сколько и тревоги. Ее ум отказывался объяснять транспортировку такого предмета и лукаво указывал на арочную дверь, долгие годы пребывающую под замком.
Эва убрала волосы со лба и подступила к ящику.
Откуда-то донесся гул. Женщина решила, что слышит очередной скрип каталки в одном из тоннелей погреба, но напряжение из нее не ушло, и она продолжила мотивировать себя тем, что всегда приносило ей удовольствие. Она подумала о кружке кофе с кунжутным печеньем. Душа ее затрепетала, как бабочка над открытым огнем, когда Эва убедилась, что звук действительно имеет место быть и доносится не из тоннеля, а из-за арочной двери.
От этой мысли ее спину свела легкая судорога.
Она уже давно упрашивала начальника перевести ее из тоннелей в производственный цех, где работа была более интенсивной, а время менее удручающим. Но всякий раз ей отказывали, потому что не могли найти замену. Никто не хотел работать в тоннелях. Или так искали…
«Если