Отец, Кирилл Петрович, «таких» тем не то что избегал, но как будто становился с ним осторожен, как взрослый с ребёнком, – только Константину порой казалось, что взрослый – он, а отец в себе не уверен, не знает, как в школе говорили, формулы верного ответа. Или, как однажды сформулировал дядя Эдик, «твой Кирилл Петрович боится знать, как надо». О душе – доводилось с Эдиком. Только Эдик тот ещё был душевед.
«Ты не верь, Костя, что у тебя душа есть. Нет ещё в тебе души».
«А что же тогда беспокоит меня, Эдик»?
«А выпавшая пломба беспокоит больше, чем целая. То, чего нет, беспокоит больше чем то, что есть. Нет в тебе души, хотя не совсем так – душа родится сразу, как ты умрешь. На твоём месте. Сохранив энергию. Есть такая слабая энергия – подобия. Но это потом. Это если займёшься настоящей физикой, как Кирилл. Нет, нет, именно физикой души… На том месте конденсируется душа, где было чувство справедливости. От справедливости – одни ошибки, ты это учти. А так что и не надейся избежать греха. Живи себе так что, бей себе шишки. Спеши натягивать колготки. И об этой штуке – душе – много не чешись. Сохрани ты огонёк жизненности – на него она и прилетит»…
Так что же, всех и вся простить, воткнув крест осиновый в могилу справедливости? Ты в бога поверил, дядя Эдик? Да упаси боже. В Льва Николаевича Толстого. Простить – возвыситься. А вот принять, что у каждого место своё и рояль своя – этому не всякий-який научится. Так?
«Если бы души совсем не было, что тогда несло бы тебя в Вену? Беспокойство чего? Или прав Эдик, и беспокоит не душа, а орган справедливости? Чертово розовое море! Когда это в последний раз ты размышлял о душе? А тут развезло! Нет, развело! Вот чудесный русский язык»!
– И я тоже не понимаю, зачем спрашивать, если все равно нет? – Брови девушки тоже оказались гуттаперчевыми. Брови, которые могли бы достать апогеем дуги до выпуклой доли лба – такого он не встречал, и эти брови его заинтересовали.
– Это очень по-немецки; если в инструкции предписано спросить – спросят. И очень по-австрийски – что омлета не хватило, – девушка продолжила сыпать словами.
– Часто бываете в Европе? Познали немецкий орднунг? – вступил в права участника диалога Новиков.
– Нет, скорее австрийский озохенвей, – живо, не раздумывая, среагировала девица.
– Живете или работаете? – пропустив озохенвей, продолжил допрос Константин. Ему любопытно было наблюдать за лицом.
– В культурную столицу я по работе.
– По тревожному письму?
– По тревожному нас в Саратов или в Урюпинск. А сюда – по культурной потребности. Для ее удовлетворения.
– Потребности или надобности?
– Это откуда думать…
– А откуда можно думать? Разве не из головы?