Разводящий принял пас и выкинул мячик над сеткой. Алексей подпрыгнул. Хлёсткий удар! И кожаная сфера со звоном устремилась во вражескую половину поля – и попала в бедро Эли Киселёвой.
– Ай! – вскрикнула та. – Ты что делаешь?!
Эля была хрупкой девушкой и скорее старалась увернуться от мяча, чем принять его. Азарта ребят она не разделяла. В физкультуре её привлекал вовсе не спорт, а возможность покрасоваться в обтягивающих шортиках, чтобы парни не сводили с неё глаз.
– Эля, извини, – проговорил Лёша.
– Лось! – выпалила та.
У неё навернулись слёзы, и она вышла из спортзала. Алексей виновато посмотрел ей вслед. Ему хотелось пойти за ней, но он остался на площадке. А Татьяна заметила его взгляд и вдруг рассердилась:
– Лёша, подавай!
Тем временем, Владимир Николаевич ходил за журналом в учительскую, а когда вернулся, то застал Элю в коридоре. Та плакала и растирала бедро ладошкой.
– Эля, что случилось? – спросил физрук.
– Родионов ударил.
– Как?!
– Мячом.
– А что ж ты плачешь? – физрук улыбнулся.
– У меня синяк теперь будет, – сказала Эля с обидой в голосе.
И тут в коридоре появилась завуч. Она почти бежала, впечатывая каблуки в пол.
– Вы медсестру не видели? – выпалила она. – Где её носит в рабочее время!
– Что стряслось?! – спросил физрук.
– Поножовщина!
– Так, Эля, иди в спортзал, – сказал Владимир Николаевич.
Взрослые пошли по коридору.
– Я в учительскую пошла за журналом, – стала объяснять Вера Петровна, – выхожу, а он стоит с ножом. Второй на полу сидит. И кровь кругом! Ужас! Я дар речи потеряла, думаю, лишь бы на меня не бросился. А он смотрит! И глазищи дикие!
Эля вошла в спортзал и похвасталась:
– А завуч сказала, что кто-то устроил поножовщину.
– Да ладно! – проговорил Лопухов.
– Ты не шутишь? – спросила Татьяна.
– По-твоему это смешно? – сказала Эля.
Директор, плотный мужчина пятидесяти лет, сидел за столом в своём кабинете и грозно глядел на учеников. Константин стоял напротив. Губенко сидел на стуле, запрокинув голову и зажимая нос рукой. Нож, из-за которого произошла драка, лежал на директорском столе. Лезвие его было чистое и незапачканное кровью. В кабинет вошли завуч и Владимир Николаевич.
– Кирилл Андреевич, что произошло? – спросил физрук.
– Да вот, Владимир, устроили разборку.
Физрук бросил беглый взгляд на Константина и подошёл к Губенко, потрогал его нос.
– А! – прогнусавил тот.
– Нос цел.