Кирилл тоже некоторое время размышлял ещё об Костике, об Аллочке, и пришёл к выводу, что пустое всё, дурацкие Костикины фантазии. То ли он перед Дашунькой хотел выставиться («И не без успеха», – улыбнулся Кирилл), то ли… а Бог его знает, чего взбрело в пустую голову!
Алка… да, тут Костя прав, не раз парни посмеивались над Кириллом, наблюдая, как Аллочка строит ему глазки да шмыгает туда-сюда мимо, при том едва не задевает его. Кириллу её ужимки все ясны были, то забавляли, то раздражали, но, в общем-то, он мало обращал на неё внимания: «Дурочка молодая. Мнит себя Мальвиной, да и пусть играется, ему-то что».
Но то было раньше. Теперь Алка повзрослела, и это ей пошло на пользу, перестала дурью маяться.
Эх, не почуял Кирилл, как сильно он ошибается. А ведь тот разговор с Костиком Шалым мог переменить многие судьбы.
Глава 11. Моделирование процессов
Галину Георгиевну подвело чутьё психолога, которое она ценила высоко и которому привыкла доверять. Думала, что Аллочка со всеми думками и желаниями своими как на ладони ей, матери, видна, а получилось, что дочку она знает плоховато.
Хотя совет её пришёлся в точку: от Аллочкиного уныния и следа не осталось. Теперь была она весела, смешлива, глазки опять заблестели.
По вечерам, укладываясь в постель, она звала капризно:
– Мам! Ты что ли ко мне не придёшь? – ей не терпелось посекретничать с матерью и рассказать все впечатления прошедшего дня.
Она совсем с другим настроением, даже с удовольствием, рассказывала про то, что прежде её до слёз раздражало: например, как Кирилл встретил Дашку из школы, как позвал к себе в машину. Аллочке очень понравилась игра в перевертыши – перетолковать увиденное на свой лад, высмеять язвительно. Она не упускала ни малейшей возможности поиздеваться над соперницей, а поскольку на людях продолжала с успехом играть придуманную себе роль, то настоящей могла стать только при матери. Вот ей Аллочка и рассказывала, хихикая, какое старое пальто у Дашки, как она оделась на школьный вечер, какая она корова неуклюжая, потому что запнулась и чуть не растянулась посреди зала у всех на виду… Разговоров таких было не переговорить и не переслушать.
Галина Георгиевна делала из них свои собственные выводы, и хоть получалось не совсем то, на что она рассчитывала, однако печалиться повода не было. Просто Аллочкино «кино» не кончилось, она потребует продолжение сценария.
– А чего это она такая неуклюжая стала?
– А, – отмахнулась Алла, – носится, земли не чует. Думает, что крылышки отросли, порхать можно. Ну, вообще-то там гвоздь в полу торчал.
– А как ты думаешь, они живут уже?
– Э… как живут? Нет, Кирка дома живёт, а Дашка с матерью.
– Ну,