Аглая Никифоровна оказалась замечательной старушкой, радушной, веселой, очень неглупой. Её муж, Сергей Савельевич, был под стать жене. Никогда раньше мне не встречались такие любящие друг друга старики. Он называл ее "Душа моя", а она его "Мой свет, Сереженька". И это без всякой фальши, всегда с чувством и радостью.
Еще там гостили:
Брат Аглаи – Григорий Никифорович Зубов, шестидесяти пяти лет, с женой Натальей Петровной, их сын с женою, Зубовы Иван и Марья сорок пять и тридцать пять лет, и детьми пятнадцати и девяти лет. Ничего не могу сказать об этой семье. Видел я их мало и редко. За столом они всегда сидели молча, в общих разговорах не участвовали. Где и как проводили время дети, я понятия не имею. Один только Григорий Никифорович был многословен и громогласен.
Вторая сестра, Маргарита (Фекла) Никифоровна Самоедова, шестьдесят три года, ее падчерица, Полина Ивановна Самоедова, двадцати семи лет, уже знакомая нам приживалка Самоедовой, Степанида (Стеша) Козлова, пятидесяти восьми лет. О них я буду рассказывать во всю длину своей повести. В двух словах о них не объяснишь.
Третья сестра, Матрена Никифоровна Зубова, пятидесяти шести лет, молчаливая, неповоротливая, очень толстая, как квашня, вечно что-то жующая. Взгляд пустой, испуганный. Я ее только за обеденным столом и видел.
Второй брат, Лев Никифорович Зубов, пятидесяти лет, вечно навеселе. Мне кажется, что он как перекати поле переезжает из одного дома в другой, нисколько о себе не заботясь. Приезжает, начинает, есть, пить и спать. На него все так и смотрят, как на домашнее животное: надо покормить, напоить и спать уложить. И видимо так всю его никчемную жизнь.
Четвертая сестра, Глафира Никифоровна Зубова, сорока семи лет, приехала вместе с доктором, Савиным Олегом Борисовичем, следом за нами, буквально через полчаса. Мы еще даже не ушли в дом. Она мне сразу понравилась, как и все Зубовы, невысокого роста, миловидная, светловолосая, ни одного седого волоса, на вид ей, ну, лет около сорока. Спокойная, но не медлительная. С Аглаей радостно расцеловалась, подробно рассказала о докторе, со старшим братом тоже обнялась по-родственному, а остальным только кивнула. Мне даже показалось, что с Феклой, она и здороваться не стала, только на Полину посмотрела долгим взглядом, как бы утверждаясь в какой-то своей мысли. Потом увидела нас с Антоном, подвела к нам доктора и представила честь по чести. Доктор нам тоже сразу понравился. Лицо открытое, глаза светлые, лучистые. В разговоре доброжелательный и веселый. Мы его сразу безоговорочно приняли в свою компанию, хотя он старше нас лет на двадцать. Но так бывает, что обаятельный человек кажется без возраста в общении, забываешь, что он много старше.
Дом Сотниковых такой же светлый и радостный, как его хозяева, строил его еще отец Аглаи, долго и насовесть, каждое бревно за сто прошедших лет не покрылось даже мелкими трещинками, не рассохлось, не потеряло сочного медового цвета. В доме уютно и тепло, вещи все капитальные, лавки и стулья дубовые резные, столы просто огромные, человек на двадцать, застеленные