Девушка затряслась от смеха и стала показывать пальцем в окно.
– А вот кстати и он, твой Селим. Ха-ха. И не один, а с Фархадом и его охраной. Прямо сюда идут.
Я вскочил и бросился к окну. Дверь распахнулась от удара ноги и в комнату ворвались люди. Девушка все еще смеялась, когда Фархад выхватил автомат у одного из бандитов и начал стрелять в нее. Звуки выстрелов отдавались в моей голове как удары кувалдой по водосточной трубе. Зульфия сделала несколько шагов и рухнула на пол. Ее глаза удивленно смотрели на меня, а ноги еще долго дергались в судорогах.
Фархад навел на меня автомат и несколько раз нажал на курок. Раздались сухие щелчки. Фархад брезгливо швырнул ствол в сторону и подбежал ко мне.
– Ах ты, мразь! – Фархад сбил меня с ног и стал пинать, норовя попасть в лицо, – вы думали меня опозорить на все побережье, да? Да я тебя!
– Хозяин, давай убьем этого…, только не прямо сейчас, а – Селим с размаху ударил меня ногой в челюсть, – пусть в подвале посидит, а утром мы придумаем ему такое, вай.
– Якшы, Селим. Бросьте в подвал. А завтра утром я сам скормлю его собакам. А эту залейте в бетон.
Охрана схватили меня под руки и поволокла куда-то вниз. Последнее, что я помнил был кровавый след, тянущийся за мной по пути.
Когда я очнулся уже светало. Подвал, куда меня бросили, был весь заполнен каким-то хламом. Я осторожно попробовал приподняться и застонал от боли. Медные подносы, пыльные ковры, старинные светильники – похоже об этих дешевых подделках рассказывала Зульфия. Все они были похожи на предметы интерьера в эскизах внутренней отделки, сделанных Арсланом.
Эх, Арслан-Арслан, если бы ты не пожадничал и не стал скупать всякую дрянь, то я бы сидел сейчас на ялтинской набережной и пил турецкий кофе. И Зульфия бы осталась жива. Ну, зачем тебе, например, понадобился вот этот ржавый медный кумган? Неужели ты думал, что такую подделку под старину, пусть даже и очень качественную, никто не раскроет?
Беру кувшин в руки и вытираю пыль, пытаясь прочесть надпись по-арабски. Я уже почти отчистил надпись от грязи, когда услышал сверху тихий голос.
– Эй, юноша, вы живы?
Я приподнялся и подполз ближе к узкому зарешеченному окну. Сквозь решетку виднелось лицо Воронцова.
– Боже, что с вами сделали.
– Они убили ее, Арсений Павлович!
– Я знаю, юноша. Да успокоит Господь ее душу, а души ее убийц я отправляю в Джаханнам сам, – глаза старика недобро блеснули в полутьме, – а вам бежать надо. Идти то сможете?
– Смогу.
– Тогда слушайте. У двери стоит охранник. Нужно, чтобы он зашел в подвал.
– Но я не знаю как я…
– Молодой человек, вас завтра… Вы, что правда не сможете ударить охранника?
– Не знаю.
– Хорошо. Тогда через пару минут начните стучать в дверь, чтобы охранник отвлекся. Сможете?
– Попробую.
Старик исчез. Я вытер рукавом пот со лба и подошел к двери. О Аллах, помоги мне.
Посчитав про себя до трех, я изо всех сил стал бить ногой в дверь.
– Эй,