Полина глядела в сторону и не заметила совсем новой странной улыбки медленно расплывшейся на губах Хромцова. Но даже не успела поблагодарить судьбу за тот прекрасный пережитый опыт, как он вмял ее в стену. Дима целовал ее, обхватив ее лицо ладонями. Однажды он уже заставил ее пережить восхитительное, ужасающее, пронзительное чувство, но сейчас заставил ощутить и дал ей понять что она нужна, интересна, обожаема, именно этого она не получала с Юрой. Именно этого ей хотелось получить всю жизнь.
Проведя руками по его груди, Полина обвила шею, откинулась на доски, разделяя его желание, еще более возбуждая его; ориентировалась животом, слушала грудями при этом испытывая и полное успокоение и абсолютную пьянящую радость. Измученное, но отдохнувшее тело Хромцова не смогло выдержать этого невинного порыва. Его охватило пламя, когда руки смогли пробраться за пояс джинсовых шортов и сомкнулись на голых бедрах. Одним простым движением он приподнял Полину и сильнее прислонил к стенке. Крепко прижался к ней чреслами, безмолвно требуя чтобы тела их слились.
Света мало, только от луны где-то наверху. Лишенный возможности говорить, а потом и дышать, Хромцов отстранился. Просунул пальцы между досок рядом с ее лицом. Нащупал углы, между ними провалы. Болтик. Ржавый острый болтик. Он накрыл его рукой, в последний момент пожалев девчонку, предотвратив большую неприятность, в которую она могла бы вляпаться.
Руки, ноги на бедре, крик «О, Дима!». Жаркая тьма. Опытные пальцы. И все- таки подбородок у него как наждачная бумага. Спустя минуту, это уже был тот поцелуй, который девственница имела право прекратить в любой момент.
Дрожа, задыхаясь, Полина спрятала лицо в его спортивной кофте отказывая в волнующем предложении и в этот же миг его мышцы, напрягшись, послали повелительный приказ. Не в силах более спорить, Полина медленно вскинула голову и попыталась посмотреть на мужчину.
– Нет! Ты же понимаешь, что нет! Тебе придется покинуть пляж, ты должен будешь немедленно уйти. В конце концов, мне есть что терять, в отличие от тебя! – пролепетала, крикнула Полина в угол его рта.
Она кинулась было к реке, но Хромцов не пустил ее. При виде столь явного свидетельства его настойчивого желания Полина растерялась. Страсть еще не угасла в затуманенных серых глазах. Ровно и негромко он произнес:
– Такое ощущение, что мы знакомы всю жизнь.
На сей раз смысл этого признания не оставлял никаких сомнений, и она прошептала словно слова были внезапно рождены ее сердцем, а не головой:
– Несмотря на это ты упорно отказываешься рассказать хоть что-нибудь о себе. Мне надоело наталкиваться на тщательно возведенную ограду! Догадываюсь, многие женщины с радостью согласились на то, что ты мне предлагаешь, но загвоздка в том, что, по-моему, ты нечто гораздо большее, чем пресс, рост и личико.
– Я не люблю говорить о себе. Также не вижу