– Да я не против, только денег у меня нет на кино! – ответил я смущённо и виновато улыбнулся. – Отец оставил немного, сказал только, что осенью потом привезёт с мамой!
– Господи! Да у меня есть на кино! – засмеялась Маша, и потащила меня куда-то в сторону от нашего дома.
Кинотеатр находился прямо в центре Почепа, на краю огромной площади. Напротив него стояла большая, высокая церковь с золотыми куполами. Вокруг неё был построен высокий забор из металлических прутьев, а вход во двор был через огромные ворота, которые были раскрыты настежь. Возле ограды переминались несколько упряжек с лошадьми, да толкались, как, собственно, и везде, люди. Возле кинотеатра тоже толкались люди, и даже боялся, кого ненароком зацепить, чтобы не обидеть.
Мария, видя мою застенчивость, засмеялась, и полезла между людьми, расталкивая их локтями, чтобы пробиться поближе к кассе, а я остался чуть в стороне от этой толпы. Никто не обращал внимания на Марию, продолжая беседовать между собой. Да у нас бы уже в деревне точно по морде надавали бы за такое вероломство. Просто мне предстояло привыкнуть к жизни в городе, где каждый жил своей жизнью, не обращая внимания на остальных.
Мария появилась минут через десять и, схватив меня за руку, потащила к входным дверям в кинозал. В руках у неё было два билета, которые она протянула контролёру. Женщина с каменным лицом, стоящая в дверях, посмотрела на билеты, слегка их надорвала, и молча пропустила нас в зал.
Я впервые в жизни оказался в настоящем зале, в котором стояли деревянные, длинные лавки. Больше половины мест уже были заняты, и Мария, всё также, держа меня за руку, потащила меня на свободные места почти в середине зала.
Через пятнадцать минут зал полностью был заполнен, и началось кино. Сначала был потушен свет, а затем, где-то сзади нас застрекотало, и перед нами осветился большой, белый экран. Для меня всё было в диковинку. Кино называлось «Дезертир». Оно рассказывало о немецком парне, который с делегацией прибыл в СССР и, узнав о жизни в нашей стране, решил остаться в Советской России, чтобы обучиться делу коммунизма, после чего вернуться в Германию, и начать борьбу с империализмом у себя в стране.
Я смотрел кино с открытым ртом, и не замечал, как на меня посматривала Мария. Она смеялась надо мной, над моим выражением, но ничего не говорила. Скажет она только через неделю, когда мы все вместе снова оказались в этом кинотеатре на просмотре другого фильма. Вот тогда она и рассказала Александру, как я смотрел кино тогда с ней.
После фильма, мы отправились домой, и уже в пять часов вечера были на месте. Александра ещё не было, и Мария ушла к себе, а я направился к тёте Матрёне, которая стояла возле калитки, поджидая меня.
– Что-то ты, Павлуша, припозднился-то к обеду! – произнесла она, едва я подошёл к калитке, пропуская меня во двор. – Дело молодое! Наверное, где-то гуляли с Машкой-то?
– Ну, какое дело, тётя Матрёна? – воскликнул я, даже покраснев от неожиданности. –