Марина собиралась поступать на факультет журналистики. Чтобы иметь требуемые приемной комиссией публикации, Марина пошла к палаточному лагерю, разбитому между гостиницей «Россия» и Красной площадью. Там жили турки-месхетинцы. Они требовали какой-то исторической справедливости, но на их требования внимания принято было не обращать. Марина ходила из палатки в палатку и спрашивала, как живут в этом палаточном лагере дети: что едят, ходят ли в школу, не болеют ли. Выяснилось, разумеется, что дети в школу не ходят, болеют цингой, бронхитом и педикулезом, а едят взрослые консервы. Статью об этих детях Марина принесла в редакцию газеты «Московский комсомолец». Редакция от статьи отказалась, и Марина решила, что журналиста из нее не получится. Поступила на философский факультет.
К моменту Марининого поступления отделение политологии было разгромлено. После победы демократии в 1991 году решено было закрыть кафедру научного коммунизма. Все преподаватели, читавшие политологические книжки, в одночасье потеряли работу, вне зависимости от того, были ли они убежденными сторонниками советского режима или только считались коммунистами, ибо в Советском Союзе нельзя было работать политологом, не цитируя Ленина и Маркса. Преподавать было некому. Преподавали бог знает какие люди, нахватавшиеся политологических знаний из самиздатовской литературы и кухонных разговоров с диссидентами. Проучившись полгода, Марина перевелась с политологического отделения на философское и занялась герменевтикой, наукой об интерпретации. Она понятия не имела, как в реальной жизни герменевтика может быть применена.
К окончанию университета Марина ничем уже не интересовалась, включая герменевтику, а читала только газету «Иностранец». Эта газета, принципиальная позиция которой сводилась к тому, что в России делать нечего и надо из России уезжать, пользовалась тогда популярностью. Из этой газеты в сто раз легче было узнать, как устроена жизнь в Лондоне или Нью-Йорке, нежели как устроена она в Москве. К жизни в России редакция «Иностранца» относилась как к вынужденной ссылке, временной и безусловно неприятной. В России полагалось только выжить и перетерпеть, но не жить ни в коем случае: планов на будущее не строить, ни на что не надеяться, ко всему, что с тобой и со страной происходит, относиться по возможности легкомысленно. Объявления в «Иностранце» тоже были легкомысленные. Марине нужна была работа, и она (по объявлению в «Иностранце») пошла устраиваться на одну из только открывавшихся тогда FM-радиостанций, транслировавших