— Ваш приезд меня нисколько не удивил. Я предчувствовала, что увижу вас именно здесь, в этой гостинице, вернувшись из церкви. Мне уже сообщили о вашем приезде.
— Кто сообщил? — спрашивает Рауль, взяв, без всякого с её стороны сопротивления, её маленькую ручку.
— Мой бедный папа!
На минуту воцаряется тишина.
— Он вам наверно также сказал, что я вас люблю, Кристина, что я не могу жить без вас, — говорил Рауль.
Молодая девушка, смущаясь и густо краснея, отвернулась.
— Меня? Но это безумие, мой друг, вы шутите. — Её голос дрогнул, и она, старясь подавить смущение и выглядеть уверенней, рассмеялась.
— Не смейтесь, Кристина, я вовсе не шучу.
Она снова стала серьезной.
— Я не для того вызвала вас сюда, чтобы выслушивать подобные вещи.
— Вы меня «вызвали»? Какое счастье! Значит, вы ни минуты не сомневались в том, что я все брошу для того, чтобы прилететь в Перро? И после этого вы будете отрицать, что знали о том, что я вас люблю!..
— Я просто-напросто думала, что вам дороги воспоминания детства, память о моем отце. Вообще, я сама не знаю, о чем я тогда думала. Может быть, я не должна была вам писать. Ваше внезапное появление в тот вечер в моей гримерной воскресило во мне все прежние воспоминания, и я вам написала, не отдавая себе в этом отчета, как написала бы своему маленькому другу, в минуту грусти и одиночества, прежняя маленькая девочка…
Опять молчание… Рауль пристально смотрел на нее. Она не сердится, нет, наоборот, в глубине её глаз целое море какой-то тоскливой нежности. Но вот именно эта тоска, и, кажется, ему подозрительной и дразнит его своей необъяснимой загадкой.
— Тогда, в гримерной, вы увидели меня в первый раз, Кристина?
Она не умеет лгать.
— Нет, я уже видела вас в ложе вашего брата и… потом, когда вы приходили на сцену.
— Я так и думал, — раздраженно сказал Рауль. — Объясните же, пожалуйста, почему, увидев меня в своей комнате, вы, в ответ на мои слова, что я тот самый мальчик, который вытащил из воды ваш шарф, не нашли ничего лучшего, как